— Так это не… — начал было я, но ветеран продолжил, перебив меня.

— Я ведь сразу понял, для чего всё это. Засеять такой пшеничкой вдоль границы. И красота. Враг, не подозревая, попрётся прямо через него и весь сгинет. Хе-хе, через недельку и доспехов не останется.

С такого ракурса на нашу генномодифицированную культуру я, признаться честно, не смотрел. А если действительно предложить Легиону? Как раз в пару тем с грантами вписывается. Главное результат уже есть. Вот только как избежать френдли фаера? Чтобы переваривала только чужих, а своих не трогала? И каков, собственно, механизм действия?

За подготовкой к экзаменам, контроль за опытным полем был вынужденно ослаблен, а тут вон какие интересные результаты пошли и я, засучив рукава, решительно шагнул в вымахавшие мне почти по пояс густые пшеничные заросли. Следовало немедленно взять несколько образчиков для лабораторного изучения новых свойств.

Правда, уже через пять минут я кое как с трудом выбрался обратно, ладонью прикрывая подбитый глаз.

Зорко наблюдавший за мной Мефодий, тут же крикнул:

— Брунгильда, неси воды и полотенце!

А я, кое как отряхнув мантию от земли и соломы, пожаловался:

— Ведь ни одного колоска выдернуть не успел. Сразу повалили и давай лупашить. По глазу, вон, зарядили, синяк теперь будет.

Тут на пороге дома показалась монументальная служанка, как обычно, неодобрительно посмотрев на хозяина, поставила графин на стол, рядом бросив полотенце и без слов ушла обратно.

— Ты компрессик, компрессик сделай, — посоветовал старик, и я, смочив ткань, приложил ту к глазу.

— С норовом культура, — добавил он, когда я вновь присел на перила, решая, как к пшенице подступиться, — с характером. Неправильно ты к ней пошел, без уважения.

— Кланяться ей теперь, что ли? — буркнул я раздражённо.

— Почему кланяться, — хитро улыбнулся Мефодий, — а ты вон соли горсточку возьми в руку, сразу покладистей станет.

И действительно, стоило насыпать в ладонь соли, как поведение растений мигом изменилось. Теперь они всеми силами старались от меня отодвинуться. Я шел вперед, вытянув перед собой кулак, и пшеничное море расступалось передо мной, как перед Моисеем.

— Так-то лучше, — довольно произнёс я.

Отобрав несколько образцов, завернул их по отдельности в тряпки и, затем в мешок. Оставалось только проконтролировать, как пройдут завтрашние экзамены и можно приступать к изучению.

Глава 5

Экзамены, экзамены, экзамены. Как много в этом слове для студентов. Да и я, если честно, испытывал мандраж не меньше. Всё-таки, первые экзамены для моих студентов в этом мире. А ещё и с моей передовой программой обучения. Как мои ребятки себя покажут? Не растеряются ли? Тем более, что сдавать не мне, а комиссии из других преподавателей Академии.

Зайдя в аудиторию, где сидела, в ожидании экзамена, моя группа, я оглядел бледные лица, постарался приободрить.

— Главное старайтесь сохранять спокойствие. Даже если покажется, что ответ не знаете. Посидите, подумайте. Помните, в самом вопросе уже пятьдесят процентов ответа. А остальное уже можно додумать логически. И главное, ничего не бойтесь.

Получилось так себе, если честно. Мандраж никуда не делся, разве что, сидящие на первых рядах девушки мне слабо поулыбались. Вероятно, чисто из вежливости.

На задних столах услышал подозрительное шебуршание, метнувшись туда, накрыл компанию парней с початой чекушкой коньяка. Тут же изъял, строго отчитав. Правда, зайдя в подсобку, глотнул сам. Немного полегчало.

А затем в аудиторию заглянул один из третьекурсников и позвал на экзамен.

— Ну, с богом! — выдохнул я.

Увидел несколько удивлённо повернувшихся ко мне лиц, тут такое выражение было не в ходу и быстро поправился.

— Воин с вами! — произнёс я громче, подняв кулак в вверх.

Вот только, когда стали заходить в большую лекционную, где и проводился экзамен, я увидел уже находящуюся там экзаменационную комиссию и нехорошее предчувствие мигом засвербило между лопаток. Сидящее трио состояло из весьма знакомых мне кураторов групп Б, В и Г того же потока, многоуважаемые, в кавычках, профессора: фон Тифолд, Родаблум и фон Раад. И если от последней я ещё мог ожидать хоть какой-то объективности, то первые два активно меня не любили, являясь личностями спесивыми, заносчивыми и со всех сторон неприятными в общении. Эти сделают буквально всё, лишь бы завалить моих студентов.

— Ну Сильвия, — прошептал я сквозь зубы.

Гадом буду, она всё это устроила.

— Коллега, здравствуйте, — с злорадным блеском в глазах, хоть и внешне вежливо, произнёс Чарис, — решили поприсутствовать? Тогда вон там стульчик, как раз для вас.

Я посмотрел на стоявший у окна одинокий стул, явно поставленный в самый дальний угол, какой только нашли, и только скрипнул зубами. Но сдержался, чуть наклонил голову, сохранив на лице лёгкую улыбку:

— Благодарю, коллега.

Уселся, куда деваться, на предоставленное место. Закинул ногу на ногу, чтобы совсем не выглядеть проштрафившимся учеником, принялся рассматривать своих, что скованно здоровались с комиссией и рассаживались по местам. Часть из них первый семестр обучались в других группах и теперь, видя своих бывших преподавателей, явно испытывали ещё больший стресс.

Когда движение в аудитории прекратилось, с места поднялась Родаблум и, строго оглядев сидящих, произнесла:

— Я, председатель экзаменационной комиссии, профессор Родаблум. Сегодня мы будем принимать экзамен по теории магии за первый год обучения, но, в связи с последними рекомендациями Совета магов, проводиться он будет не письменно, а устно. Билеты с вопросами вы сейчас получите. На подготовку дается десять минут.

Она взмахнула рукой и прямоугольные листы бумаги, стопочкой лежавшие на столе, в полнейшей тишине сорвались со своих мест, разлетаясь по помещению.

Студенты молчали и даже у меня на секунду перехватило дыхание, от такой новости.

— Протестую! — выкрикнул я, стоило вернуться дару речи.

Но пожилая профессор только иронично на меня покосилась, продолжая стоять, опираясь ладонями о столешницу.

— Профессор Локарис, вы не в суде, здесь подобное не работает.

— Но почему меня не предупредили о таких нововведениях? — возмутился я, подскакивая со стула.

— Распоряжение пришло лишь вчера вечером, нам самим его довели на срочном собрании.

— А меня почему не позвали?

— Потому что вы, профессор, — Родаблум снова язвительно улыбнулась, — не входите ни в одну экзаменационную комиссию.

И верно. Я как-то об этом не думал, занятый множеством других вопросов, но меня действительно не включили никуда. Что это? Чьё-то попустительство, банальная ошибка или хитрый заговор? Я почувствовал, как внутри поднимается буря негодования. Ну всё, теперь я точно Сильвии выскажу всё.

Как со мной пить и сексом заниматься, так она готова, а как включить меня в комиссию, так сразу что-то мешает. Всегда, почему-то,