– Ты никогда не рассказывал об этом.

– Еще бы! Я тогда ни разу с вами и не связался, боялся напоминать о себе, пока не стану таким, как прежде. Но как же я мечтал рвануть в родной Гвентлин, когда болезнь отступит, и обнять вас! Вот в то время Штерн и пристрастил меня к математике, всю жизнь мою перевернул. Он стал для меня не просто другом – вторым отцом. Эх, какой был человек! – Рональд придвинул к себе большую черно-белую фотографию в металлической рамке и с теплотой посмотрел на изображение пожилого мужчины с пышными седыми волосами и умным взглядом. – Его отец всю жизнь проработал простым санитаром то ли в хосписе, то ли в приюте для стариков, а он вон чего добился… В любой сфере медицины, за что бы ни брался, все получалось. Редкого ума человек, понимаешь? Гений! Столько жизней спас! А вот за своим здоровьем не очень-то следил.

– Так всегда, – согласился Трекер. – Сапожник без сапог…

– Когда у него обнаружили рак легких, стадия была уже неоперабельной. Альберт пришел ко мне, сидел в том же кресле, что и ты сейчас. Ученый до мозга костей. Сказал, у него есть некоторые соображения по излечению рака. Радовался, что обзавелся идеальным добровольцем для исследований. На себя намекал. Отказался от химиотерапии, утверждал, что это помешает его работе. Ничего ведь не боялся! Его пугало только то, что может не успеть.

– А если Штерн свою работу не закончил? Как, говоришь, зовут этого вора?

– Не важно. Пока не уверен на все сто, не хочу называть имени. Могу сказать только, что это один из ассистентов и у него была возможность познакомиться с исследованием.

– А может, это совместный труд? Или ассистент воспользовался идеями Штерна и сам доводил их до ума все эти годы?

Лицо Ллойда раскраснелось от возмущения.

– Да у него кишка тонка! Он действительно хороший исполнитель. Но практик. В теоретических же изысканиях – полный ноль. А тут на тебе, выдал… Слышал, как умер профессор?

– Рак, ты же сам сказал.

– Нет. Полицейские нашли на мосту его пиджак с запиской, в которой он просил никого не винить в своей смерти. Неделю тело искали, да все без толку. Решили – Темза унесла. Нечисто что-то в этой истории.

– Да все ясно. При раке такие боли бывают… У моего соседа по камере из-за этого мать повесилась. Может, и профессор…

– Только не Штерн! Я бы знал об этом. Последние два месяца его жизни мы чуть ли не каждый день общались – он консультировался по одному проекту с нейросетями. Даже в такой ситуации был неистощим на идеи. Не удивлюсь, если в скором времени и эта работа всплывет под чужим именем.

– Рон, а ты посмотри с другой стороны, – улыбнулся Трекер. – Даже если все как ты говоришь. Ну, украл кто-то эту работу, ну, присвоил. Но открытие-то увидело свет. Думаешь, профессор, сидя на небесах, больше бы радовался, если б его детище умерло вместе с ним?

– Может, ты и прав, – выдохнул Ллойд. – Но я все равно выведу этого жука на чистую воду. Вчера я уже встречался с ним и в глаза сказал все, что о нем думаю… Ладно, давай выпьем, помянем моего друга и учителя.

– Только пару капель – завтра за руль.

– Естественно. У меня тут кое-что припасено. Я как-то оказал услугу одной корпорации – помог найти ошибку в алгоритме. Вот они меня и отблагодарили.

Ллойд подошел к стеллажам и нажал на выступ. Только сейчас Трекер обратил внимание, что между некоторыми томами стоят деревянные плашки с красиво выведенными буквами. Видимо, они делили книги в алфавитном порядке. Рональд последовательно вдавил деревяшки с литерами W, E, N, D и Y. Одна из полок отъехала в сторону, открыв потайную нишу в стене.

– Венди? – удивился Трекер.

– Заметил все-таки, – усмехнулся Ллойд. – Извини, для меня это имя до сих пор как музыка.

– Для меня тоже, – улыбнулся в ответ Алан.

Рональд пошарил в нише и отодвинул кипу каких-то документов.

– Кстати, в этой стопке достаточно материала, чтобы доказать авторство Штерна, – похлопал он по бумагам. – А, вот и она!

Ллойд достал из темноты пузатую бутылку, покрытую слоем пыли. Дунул на нее и протер ладонью, очистив серебристый барельеф головы оленя с раскидистыми рогами.

– «Далмор 62». Односолодовый шотландский виски. Настоящее жидкое золото! Производство сорок второго года, но некоторые спирты датируют аж девятнадцатым веком. Знаешь, сколько стоит?

– Откуда?

– Больше сорока тысяч фунтов!

– Ничего себе! Мне на это почти год корячиться, не разгибаясь.

– Вот и я говорю: недешево. Двенадцать таких бутылок продали на аукционе в Суррее. Представляешь, один из покупателей тогда сразу же открыл виски и тут же распил со своей компанией. Мы ведь не хуже того парня? – подмигнул Ллойд, откупоривая бутыль.

Неожиданно всплывшее воспоминание тут же испарилось. Заручившись обещанием Рона поговорить с деканом, Трекер представлял, как в его жизни все снова наладится. Покручивая на пальце ключи, он быстрым шагом шел, нет, почти бежал к автомобилю. Казалось, после слов друга у Алана выросли крылья.

Рон прав – он пока ничего не расскажет Венди. За последние годы она от него видела так мало хорошего, зачем же снова ее расстраивать, да еще в такой день? Нет, сегодня все будет по-другому!

А затем появился этот человек. Он выскочил откуда-то из темноты. Не успев отреагировать, Трекер столкнулся с ним и растянулся на мокром асфальте. Ключи выскользнули из руки и чуть не свалились в решетку водостока.

Алан чертыхнулся, присел на корточки и метнул на прохожего недовольный взгляд. Вот же принесла нелегкая! И откуда он тут взялся, ведь явно бездомный? Одежда мятая, лет сто не стиранная. Нос какой-то приплюснутый, наверное, от приятелей-конкурентов в борьбе за бутылку схлопотал. Грязное лицо изъедено морщинами, в глазах растерянность.

Их взгляды встретились, и бродяга тут же бросился прочь.

Глядя вслед растворившемуся в темноте бездомному, Алан снова выругался. Хорошо хоть, ключи не провалились. Он попытался привести в порядок пиджак, который друг вручил ему «для солидности». Все без толку, такая одежка теперь только для гардероба того бомжа и сгодится. И что Рону говорить? Да ладно Рон, как он в таком виде перед Венди покажется? В ресторан, называется, привел… Придется в рубашке идти, благо не зима.

Потом Трекер несколько минут пытался открыть автомобиль, дверь которого так некстати заклинило. Казалось, все вокруг пыталось уберечь от грозящей беды, но Алан думал только об одном: в этот вечер он должен подарить Венди настоящий праздник!

Перегородки делили офисный зал «Дейли обсервер» на маленькие закутки, заставленные компьютерными столами, принтерами, факсами и вечно звенящими телефонами. Вокруг громоздились кипы бумаг, а столы заполняла разная канцелярская мелочовка. Кресла газетчиков втискивались в эти загоны с большим трудом, но сотрудники издательства, занятые повседневной суетой, уже привыкли к тесноте и практически ее не замечали.