– Спи скорее, подушка нужна! – пробормотала я ему куда-то в шею.

Костя вздрогнул, и тогда я закинула на него сверху свою ногу. Мое колено легло точно на ту продолговатую окаменелость, с которой я уже неоднократно соприкасалась через многочисленные слои нашей одежды, когда мы целовались. Сейчас эта забавная часть организма, не уместившись в Костиных трусах, выскочила через прорезь наружу.

– А это еще что такое? – решив проявить инициативу, я ухватилась за напряженный до предела член своего ухажера.

Костя не ответил, но замычал. Надо сказать, замычал он приятно. От зубной боли так не мычат. Я хихикнула и несколько раз интенсивно потерла натянувшуюся нежную кожу своей не слишком гладкой ладонью, привыкшей к рифленому грифу штанги и к грубым отворотам хлопчатобумажного кимоно, а не к маникюру.

– Приятно? – При полном отсутствии опыта в подобном мероприятии меня искренне интересовало, правильно ли я действую.

Костя перестал стонать и, прислушавшись к своим ощущениям, прошептал:

– В общем, да! Но в каком-то смысле я ощущаю себя морковкой, которую трут на мелкой терке.

– Ах так! – Я не на шутку обиделась, убрала руку и повернулась к нему спиной.

– Не обижайся! Я пошутил!

– Ваши шутки, молодой человек, х...вые! Причем в самом прямом смысле этого слова.

Очевидно, употребление ненормативной лексики Костю несколько шокировало. Ничего, пусть терпит! А я тем временем сделала вид, что хочу отпихнуть его, но от этого движения так выпятила зад, что все тот же твердый объект провалился у меня между ягодиц. Мои трусы вполне соответствовали современной моде и сзади были представлены лишь узкой шелковой тесемочкой, никак развитию событий не препятствовавшей. Чтобы хоть как-то себя проявить, я напрягла ягодичные мышцы. В результате Костя оказался крепко зажатым. Но вместо того, чтобы возмущаться, он приступил к оглаживанию и обцеловыванию моей спины и шеи. Иногда его ладонь проскальзывала под майку к моей груди и нежно сжимала ее, а иногда опускалась вниз, и я чувствовала, как подрагивающие пальцы ласкают мою попу.

– Я все равно оскорблена, – прошептала я. – Про морковку и терку – это очень обидно! Ты еще за это ответишь!

В общем, я доразвлекалась. Не знаю почему, но во мне не было не то что страха, но даже тревоги. Может быть, многолетние тренировки сделали свое дело, но в свой первый раз я не ощутила почти никакой боли. Одним словом, мне было очень хорошо. Костя заснул, не выпуская меня из объятий, и я с нежностью ощущала его горячее дыхание на своей груди. Пакостный образ засранца, что довел меня до слез в метро, умчался в черный тоннель ненужных и безвозвратных воспоминаний.

За окном начинало светать, мне было почему-то легко и весело. Впервые за долгие годы я ощутила, что действительно кому-то нужна в этом мире. Алексей Матвеевич, разумеется, не в счет!

Наши любовные ночи продолжались три недели почти без перерыва. За это время я привыкла не высыпаться, а круги под глазами были у нас обоих. Единственное, что мне мешало, это то, что я все время должна была подыгрывать в сексе своему партнеру. Почему все так устроено, что мужчина берет женщину, а она ему отдается. Я – тигре! И я не желаю никому отдаваться. Я сама должна брать! Несомненно, подобные размышления в конце концов могли бы привести нас обоих на прием к сексопатологу, но до поры до времени бурные эмоции, свойственные юношеской сексуальности, сглаживали проявления моих воинственных комплексов. А потом... а потом проблема снялась сама собой!

Я уже стала задумываться об организации жизни после возвращения деда Леши из его научного вояжа. Наши сексуальные излишества, несомненно, нарушали бы покой пожилого человека. Я, разумеется, считала себя уже достаточно взрослой и самостоятельной. Плюс к отцовской пенсии и все возрастающим поступлениям из Афганского фонда, я еще неплохо зарабатывала, помогая Батыю тренировать корпоративных клиентов. Разумеется, мне и в голову не приходило, что сам факт моих интимных отношений с кем-либо может явиться предметом для обсуждения. Но я очень любила и уважала своего старика и меньше всего на свете хотела бы причинять ему неудобства.

Но пока я размышляла о том, как и о чем мне предстоит пообщаться с дедом Лешей по его возвращении, произошло малоприятное событие.

В один прекрасный вечер Костя пришел ко мне домой с очень серьезным видом. Он заявил, что есть тема для очень важного разговора. Я приготовилась слушать. Костя, краснея и заикаясь, объяснил, что считает правильным жениться на мне, несмотря на то что не верит, что к моменту начала наших интимных отношений я была еще девственницей. Причем говорит это только для того, чтобы не выглядеть в моих глазах дураком. Уж больно легко у нас все в ту ночь получилось, развел он руками. Я продолжала слушать, хотя меня и подмывало объяснить парню, что он несколько заблуждается насчет серьезности моего отношения к его персоне и насчет степени и глубины моей заинтересованности в нем.

– Я считаю необходимым рассказать моим родным и близким о тебе, – бормотал он, – о твоих родителях... Все не очень просто, как ты понимаешь... Но я надеюсь, что ты поможешь мне доказать им, в смысле главным образом маме, что ты девушка, достойная стать моей женой.

Костик закончил свою речь, и на лице его воссияла удовлетворенная улыбка человека, справившегося с непростой задачей. Да, по поводу его умственных способностей я явно заблуждалась.

– То есть, если я правильно поняла, ты предлагаешь мне, женщине, которой ты по десять раз на дню исповедовался в страстной любви, мне, дочери русского офицера, дочери врача, доказывать твоей маме, что я достойна ее сына?

Я сдержалась, чтобы не дать ему по физиономии. Так или иначе, до тех пор он мне делал только хорошее.

– Ну в общем, да. А что тут необычного? Ты же знаешь, как беспокоится каждая мать о будущем своего единственного сына? Ты ведь, как бы это сказать, не совсем обычная девушка...

– Это что, тонкий намек на цвет моей кожи?

– Ну зачем ты... мм... – Он замялся так отвратительно, что я вдруг осознала, что место не любви, нет, но теплой симпатии в моей душе окончательно занимает раздражение.

– Или предмет для предполагаемого беспокойства – то, что у меня родителей уже нет? И как ты посмел заикнуться о том, что не веришь моим словам?! Неужели ты настолько не знаешь меня, что не понимаешь – мне было плевать на свою девственность, когда она была, и плевать на ее отсутствие сейчас?

– Да, я был не прав, наверное... Прости... – Он глупо и беспомощно развел руками, и бешенство захлестнуло меня всю.

– Наверное?! Да-да, конечно! И про маму понятно – сын есть сын! – закивала я, сдерживая нервный смех. – Костик! Дорогой! Сними штаны, пожалуйста!

– Зачем? – он беспокойно заерзал на стуле.

Я встала и подошла к нему. Костя, оцепенев, неотрывно смотрел в мои глаза. Я взяла в правую руку кожаный хлястик ремня, а левую положила парню на плечо. Один рывок – и ремень полетел на пол. Хлипкая пряжка развалилась на части, молния рассыпалась, и джинсы оказались стянуты почти до самых колен. Костя не понимал, что происходит. Он замер, раскорячившись на паркете. Нелепейшая, надо сказать, у него была поза! Я сунула руку под резинку Костиных трусов и вытащила оттуда его сморщенное с перепугу мужское достоинство.