– У тебя все в порядке? – спросила Дженис, войдя в кабинет и закрыв за собой дверь. Она была в юбке цвета хаки и легком белом топе с просвечивающим лифчиком. На икрах и предплечьях – крепкие мышцы, накачанные в тренажерном зале и на теннисе.

Раск кивнул, хотя знал, что ее невозможно обмануть.

– Твой отец? – продолжила Дженис, затронув его больную тему.

– Нет. Просто навалилось много работы.

Она покачала головой, но не стала настаивать.

– Хочешь, поласкаю тебя ртом?

Раск посмотрел ей в глаза – в них не было ничего, кроме вопроса. Каковы шансы на то, что жена захочет секса сегодня ночью? «Черт! – подумал он. – Я могу погибнуть в автокатастрофе по пути домой». Он улыбнулся Дженис.

Она приблизилась, опустилась на колени перед стулом и расстегнула ему брюки. Дженис ничего не стоило быстро закончить эту процедуру, но Эндрю почувствовал, что на сей раз она не торопится. Он уперся взглядом в фотографию Алекс Морс и постарался расслабиться. В конце концов, дела не так уж плохи. Ему всего сорок лет, и если бизнес и дальше будет развиваться в том же темпе, через год он обставит отца. Эндрю Джексон Раск-старший – или Эй-Джей, как называли его друзья (среди них немало губернаторов, занимавших пост в последние полвека), – в семьдесят пять лет еще практиковал как адвокат защиты. Не так давно он заработал миллионы на трех громких процессах, которые привлекли внимание национальной прессы; два из них происходили в округе Джефферсон, где чернокожие присяжные раздавали целые состояния направо и налево, точно рождественские безделушки. Конечно, когда занимаешься бракоразводными делами – даже самыми крупными, – трудно действовать с таким размахом, но Эндрю это удавалось. И слава Богу, ведь отец никогда не позволял ему забыть об их соперничестве.

– Поосторожнее с зубами, – пробормотал он.

Дженис что-то невнятно промычала.

Эй-Джей постарался выбить из сына все следы душевной мягкости, сострадания и идеализма, и ему это почти удалось. Когда Эндрю-младший впервые увидел баскетбольный матч с отцом и сыном в «Великом Сантини» – там, где Роберт Дювалл бросает мяч в голову сына, – у него перехватило дыхание. Но поскольку его собственный Булл Мичум[4]не погиб при крушении авиалайнера, их соперничество не прекратилось и после того, как Эндрю закончил школу. Наоборот, оно усилилось. Вместо того чтобы устроиться в адвокатскую контору отца, Эндрю обратился в фирму отца своей первой жены. Миновало несколько лет, прежде чем он признался себе, что совершил ошибку. Эндрю развелся с дочерью старшего партнера и порвал связи с фирмой, но Эй-Джей не торопился приглашать его к себе. Эндрю мог бы подыскать себе другое место, однако начал собственную практику, хватаясь за любое дело, которое подворачивалось под руку. В основном это были разводы. Вот тут-то он и открыл в себе талант. Позже ему часто приходилось сталкиваться в суде с адвокатами из конторы отца, и каждый раз он брал над ними верх. Приятные победы, но, конечно, далеко не то же самое, что расправа с самим стариканом. Зато в этом году, твердил Эндрю себе, он наконец покажет Большому Эй-Джею, кто чего стоит.

– Потри мне соски, – попросила Дженис.

Раск опустил голову. Свободная рука Дженис исчезла под юбкой. Он наклонился и равнодушно сжал ее груди. Она застонала, крепче схватила его ладонью и заработала с новой силой. Эндрю смотрел на ее макушку, где крашеные волосы обнажали темный корешок. Одинокий седой волос тянулся к его…

– Хватит, – произнес он.

– Что?

– Я не могу.

Секретарша удивленно подняла голову и ободряюще улыбнулась:

– Можешь. Тебе это нужно. Расслабься.

Она опять опустила голову.

– Я сказал – хватит.

Эндрю схватил ее за плечи и отодвинул от себя, но Дженис было не так-то легко остановить, если она заводилась по-настоящему. Она встала и быстро стянула с себя голубые трусики, задрала юбку и села на Эндрю верхом. Раск ей не помогал, но и не отталкивал, несмотря на приступ тошноты. Он просто позволил Дженис делать свое дело, сосредоточившись на ее мускулистых бедрах, ходивших над ним вверх и вниз. Стоны секретарши становились все громче, но Эндрю это не беспокоило. Стены кабинета звуконепроницаемые. Он отвел взгляд от влажного паха Дженис и посмотрел на фотографию Александры Морс. Раск представил, что его ласкает женщина из ФБР. Потом прикинул другой вариант: нет, это он сам отделывает специального агента Морс, он безжалостен, он заставит ее заплатить за все то зло, которое она причинила ему в последние…

– О-о! – промычала Дженис. – Как хорошо!..

Перед его мысленным взором мелькнуло лицо Гликона.

– Нет, нет! – испуганно вскрикнула секретарша. – Продолжай, прошу тебя. Думай о чем-нибудь приятном.

Эндрю уставился на фотографию и стиснул груди Дженис. Они были большими, но немного вялыми: когда женщина рожает дважды, трудно рассчитывать на что-нибудь иное, что бы там ни говорили пластические хирурги. У Алекс Морс нет детей. Значит, ее груди сохранили крепость и упругость, как у Лайзы. При том, что коэффициент интеллекта у Морс пунктов на пятьдесят выше. Раск сжал ладони. Дженис вскрикнула от боли, но крик сразу перешел в стон наслаждения, и она уронила голову Эндрю на шею, стиснув зубы, чтобы его не укусить, как уже случалось раньше. Раск, к своему удивлению, тоже успешно завершил сеанс и закрыл глаза, заставив себя выбросить из головы улыбающуюся физиономию Гликона.

– Я же говорила! – торжествующе воскликнула Дженис. Она встала и посмотрела на него, тяжело дыша после физических усилий. Очевидно, секретарша усматривала в оргазме Эндрю свою личную победу. – Я знала, что ты сможешь.

Раск небрежно кивнул, думая, что на обратном пути придется выпить таблетку виагры – на тот случай, если Лайза все-таки захочет поразвлечься.

– Кто это? – поинтересовалась секретарша, указав на Алекс Морс.

– Никто.

Дженис подняла с пола трусики и стала натягивать их на бедра.

– На «никто» она не похожа.

Эндрю снова посмотрел на снимок и покачал головой.

– Ты считаешь ее привлекательной? – спросила Дженис, сморщив нос.

– Нет, – серьезно ответил он.

– Врешь. Я видела, как ты на нее пялился, когда мы занимались сексом, разве нет?

– Верно. Тебя не проведешь.

Она нахмурилась.

– Ты не должна ревновать к ней, – заметил Раск.

– Почему?

– Потому что она мертва.

– А-а…

Дженис удовлетворенно улыбнулась.

После того как секретарша расправила юбку и простучала каблучками обратно в свою комнату, Раск подошел к офисному шкафчику и достал пачку алюминиевой фольги. Она лежала здесь уже лет пять, но до сих пор он ею не пользовался. Развернув длинный сверток, Эндрю оторвал два больших прямоугольника и положил на стол у северо-восточного окна кабинета. В нижнем ящичке стола лежала клейкая лента. Он отрезал несколько коротких кусков и прилепил к верхнему краю шкафчика так, чтобы свободные половинки повисли в воздухе. Потом приклеил к ним фольгу, закрепив на стекле блестящей стороной наружу. В солнечный день прямоугольники будут видны с Пятьдесят пятой трассы, тянувшейся через город по высокой эстакаде.