Ученые ошиблись в своих выводах о строении хребта? Или наездник уваков напутал с камнями?

«Что ж, вполне возможно». Эта мысль разозлила Адари. Злость поднималась в ней горячей волной, пока Нинк поднимался в воздух, легко взмывая над хребтом и разворачиваясь к океану. «Очаровательно, — думала Адари. — Стоило один раз довериться кому-то из нештовари — и что же? Полный провал. Образцы с Кетаджанского хребта, как же. Идиот, должно быть, притащил камни с близлежащей горы». Она вздрогнула, и холодный ветер был тут ни при чем. Почему она должна страдать от их грандиозной…

Внезапно склон нырнул вниз, и Адари обнаружила наконец причину своих злоключений. Она едва не свалилась с Нинка. Женщина почти ожидала увидеть открытую кальдеру[2], испускающую пар, как курильщик. Она видела дымящие кальдеры на юге — неправильно было бы называть это дымом. Вместо этого в яме на склоне горы, над самым обрывом, срывающимся к морю, лежала огромная блестящая раковина. Это слово первым пришло ей в голову, несмотря на невероятность размеров: вытянутые рифленые линии напоминали очертания раковин древних моллюсков, которые поднимали рыбаки со дна моря. Но эта ракушка была размером с Круг Вечности!

И раковина эта испускала не пар, а дым, вырывающийся из нескольких трещин. За громадной раковиной тянулись глубокие борозды, будто она свалилась под сильным углом с большой высоты. Огня не было видно, но, судя по подпалинам и покореженным частям, еще недавно пожары полыхали вовсю. «Взрыв, поднявший видимый с плато столб дыма, должно быть, случился при приземлении», — подумала она.

Приземление?

Додумать у Адари не получилось — из трещины в раковине что-то вывалилось, подняв тучу пыли. Адари заставила увака подлететь ближе. Вспышка алого цвета мелькнула в пылевом облаке, и за ней… человек.

Адари находилась слишком близко — человек ее увидел. Бледный, с кожей более светлой, чем даже у тяжелобольных кешири. И в его левой руке был стержень блестящего красного света размером с трость Изри.

Что это в его руке — или это часть его руки? Адари запаниковала. Нинк, будто почувствовав, взмыл вверх. Подхваченные мощным восходящим потоком, они неслись обратно к морю. Как только Нинк, набрав высоту, выровнялся, Адари зажмурилась и яростно замотала головой. Что она видела? Похоже на человека. Волосы темнее, чем у любого кешири. Но что за красный свет? Что это был за свет? Там еще что-то шевелилось на горе — она заметила лишь краем глаза. Эта громадная раковина что-то вроде гнезда? Женщина тяжело сглотнула — от влажного высотного ветра в горле накопилась слюна. Экспедиции, обвинения Нештовар — все прошлые проблемы казались ничем по сравнению с тем, что она увидела. Адари открыла глаза и направила Нинка обратно к берегу. Гигантская раковина громоздилась на самом краю зубчатого обрыва, далеко вверху. В этот раз они подлетят снизу, нужно взглянуть поближе.

Решить было легче, чем сделать. Маневр с подлетом снизу к отвесному обрыву оказался слишком сложен для Адари, второй раз в жизни сидящей на спине увака. Нинк, наплевав на ее попытки управлять им, устремился вверх по крутой спирали. У Адари скрутило живот. Сбитая с толку, ошеломленная, она пыталась разглядеть вершину скалы. Ей удалось заметить существо из раковины, в его руках больше не было красного света, но он что-то нес…

Внезапно мимо них со свистом промчался предмет достаточно большой, чтобы дико испугать не маленького, в общем-то, ящера. Увак, схлопнув крылья, метнулся в сторону. Адари соскользнула назад, беспорядочно замолотив в воздухе руками. Ей повезло: удалось уцепиться за когтистую лапу Нинка. Собрав все силы, Адари подтянулась, обхватывая конечность ящера уже двумя руками.

— Нинк! — Она посмотрела вверх, но увака болтающаяся под его брюхом женщина не интересовала — он летел так быстро, как мог, прочь от места, где творились такие странные, пугающие вещи.

Продолжая висеть, Адари увидела, что Нинк возвращается к уступу, на котором они провели ночь. Видимо, ящер считал это место безопасным. Да, день у Нинка выдался непростой.

У Адари, впрочем, тоже. Но, кажется, она начинает привыкать к внезапным сюрпризам судьбы.

Солнце катилось в темные воды Западного моря; Адари наблюдала, как последние струйки дыма тают над вершиной. Вряд ли ей удастся уговорить Нинка слетать туда еще раз. А вода в единственной фляге на исходе. И запас сушеной брекка-свеклы совсем невелик. Побег получился столь стремительным, что засунуть в походный рюкзак какую-нибудь еду, пополнив всегда имеющийся там небольшой запас, она не успела, да и не подумала об этом.

Сейчас, сидя на обрыве и любуясь закатом, рисуя пальцем на своей коленке прихотливо изогнутые очертания Кеша, Адари думала о том, как далеко ей придется улететь, чтобы найти уголок, где ничего не знали бы о ней. А ведь такого места может и не оказаться. Нештовар, объединив Кеш под своим началом, не только устанавливали законы и следили за их исполнением, но и обеспечивали связь между самыми отдаленными селениями. Гонцы-наездники, скорее всего, уже распространили вести о ней по самым глухим деревушкам. Она сбежала, но свобода не означала спасения.

«Спасение».

Слово принес ветер. Даже не слово — ничего похожего она раньше не слышала. Странные, мелодичные сочетания звуков, почти музыка, не значащая ничего для ее уха. Но до ее разума дошел смысл: спасение.

Инстинктивно она оглянулась в сторону таинственной горы, уже погруженной в тень. Свет мелькнул во тьме у ее подножия. Огонь — не бесконтрольные пожары, которые, быть может, еще бушевали на вершине, а костры.

Адари вскочила на ноги, обронив флягу с водой, и остатки жизненно необходимой влаги исчезли в пене прибоя где-то далеко внизу. Но Адари едва заметила потерю. Нештовар! Они нашли ее, они охотятся за ней. Сейчас ночь, темно, и они разбили лагерь. А утром, когда рассветет, ее найдут! И никто не заинтересуется тем, что она видела на вершине. Особенно теперь, когда ко всем ее проступкам прибавился еще один: она — женщина — посмела оседлать увака.

Ветер с гор усилился. Прохладный, успокаивающий. «Спасение» — слово путалось в легких воздушных струях. И следом — щемящее чувство, яркое и непонятное: «Мы — твое, а ты — наше».

Адари сморгнула выступившие на глаза слезы и медленно двинулась к спящему уваку. И снова: слова-неслова в пении ветра.

«Иди к нам».

Нет, все-таки прийти сюда было ошибкой. Небо позвало ее, обещая спасение, но никакого спасения пока не наблюдалось.

А вот запах! Жуткое зловоние. В овраге невозможно было ничего разглядеть, но нос подсказывал, что недавно здесь жгли что-то мерзкое. Даже сернистые ямы на юге так не воняли. Она оглянулась на Нинка. Ящер разлегся среди деревьев и зевал во всю пасть. Никакого желания идти за ней он не проявлял. Мудрое животное.

Впереди, сквозь деревья на склоне, просвечивали отблески огня. Выбравшись из оврага, Адари всей грудью, с наслаждением, вдохнула. Ночной воздух был свеж и чист. Что бы ни горело в кострах, это явно не та мерзость, которую жгли в овраге.