«Поставьте мотороллер на основную подножку», — писалось в первом пункте.

— Ура! — тут же обрадовалась я. — Я знаю, что такое основная подножка!

«Проверьте уровень тормозной жидкости».

Да, и это мы когда-то делали. Надо только вспомнить — как именно…

«Открутите два винта и снимите крышку бака…»

— Круто! — закусила я губу, с трудом, но все же отыскав нужные винты. — Как же их снять?

В моем наборе инструментов было штук пять гаечных ключей и три отвертки. Ничего не подошло. Я промучилась минут пятнадцать, чертыхнулась и поняла, что либо я эти чертовы винты зубами выгрызаю, либо надо идти на промысел. В конце концов, в этом доме толпа мужиков. Уж у кого-то из них должен быть гаечный ключ по размеру.

Как же я ошибалась!

— Ты у меня еще циркулярную пилу попроси! Я что, на сантехника похож? — скривился Богдан. Он сидел за ноутбуком и в фотошопе пытался создать дизайн идеальной кухни. Я попыталась представить починку унитаза циркулярной пилой, решила, что это слишком серьезное испытание для моей неокрепшей психики, и заглянула братцу через плечо:

— Довольно… живенько.

— Скажи, хороший ход с птичьей клеткой? Между прочим, раритет. Придает комнате некую пикантность.

— С этим спорить не буду, но почему ты ее повесил над плитой? Из твоих птичек при первой же готовке барбекю получится.

— Ничего ты не понимаешь! — обиженно надулся брат. — И вообще, топай отсюда, девочка-механик!

— Ладно, но позволь еще один совет. У тебя микроволновка под потолком…

— Это для экономии места!

— Да, но придется становиться на раковину, чтобы достать оттуда тарелку с супом…

В общем, меня таки выгнали из комнаты. Сказали, что я — варвар и ничего не понимаю в современном искусстве. Что можно было на такое ответить? Особенно если ум за разум от его дизайнерских ухищрений уже начал заходить, а помощи ждать смысла не было.

Впрочем, у меня еще оставалась надежда — Егор! Перебежав в другое крыло здания, я постучала к старшему брату.

— Войдите, — любезно разрешил он. Видимо, Егор собирался на свидание, потому что тщательно побрился, уложил волосы, разбросал по кровати штук пятнадцать разноцветных галстуков и сейчас с умным видом пытался выбрать подходящий.

— О, Евочка, рад тебя видеть! Тебе какой больше нравится?

— Белый верх, черный низ. — Я окинула братца взглядом и пожала плечами. — Любой галстук подойдет.

На меня посмотрели самые несчастные глаза на планете.

— Черт, ну хорошо! — сдалась я. — Кто девушка?

— О… — маслянисто улыбнулся брат. — Ксюша.

— Новенькая, что ли?

— Уже нет.

— Ладно, проехали, — отмахнулась я от подробностей. — Брюнетка или блондинка?

— Черненькая, — мечтательно протянул Егор. — С кудряшками.

— Эффектная?

— Еще какая…

— Красный цвет любит?

— О да!

— И что? Ты до сих пор не понял, куда я клоню?

Брат радостно усмехнулся и схватил красный галстук. Даже не так: красное, режущее глаз убожище с жуткими желтыми ромбиками.

— Ой нет. — Я быстро отобрала у него девайс. — Возьми лучше вот этот, бордовый. Отлично будет смотреться с черным пиджаком.

— Дык, — поскреб в затылке брат, — у меня пиджак розовый.

Я молча отобрала выбранный галстук.

— Знаешь, думаю, Богдан сделает из тебя отличного стилягу.

— Полагаешь? — с сомнением нахмурился Егор.

— Да, — решительно кивнула я. — Богдан сделает из тебя стилягу, даже если ты этого не захочешь, но в данном конкретном случае ты ведь хочешь именно этого? Только я, пожалуй, не буду на это смотреть. Боюсь, нервы могут не выдержать. Скажи только: у тебя набор инструментов есть?

— Я же пилот! — обиженно фыркнул Егор.

— То есть нет? — мрачно подытожила я.

— То есть да! — отрезал брат, по пояс ныряя в шкаф. Оттуда полетели женские трусики, две пары лифчиков (разного размера) и одни колготки. Только потом Егор вытащил большой пластмассовый ящик килограмм пять весом на вид. Любовно хлопнув по крышке, он поставил его у моих ног. Я молча подняла с пола капроновое изделие и протянула брату:

— Катенька, Светочка или Оленька?

— Шкаф закрывается на ключ, — без тени смущения подмигнул ловелас. — Все секреты надежно скрыты.

Я покачала головой, понимая, что этого озабоченного исправит либо могила, либо кастрация, забрала инструменты и бодрым шагом вернулась в подвал.

Где меня поджидал очередной сюрприз.

Мотороллера на месте не было.

— Где? Где? Где он?!

Я даже под капот соседних машин заглянула — машинка исчезла. Как сквозь землю провалилась.

— Бли-ин! — Я схватилась за голову, едва не треснув себя по лбу зажатой в кулаке массивной отверткой. Да, инструменты у Егора были что надо — такой при желании и крыло у самолета можно было отковырять. — Нет, ну это же смешно! Мотороллер — не ключи, в конце концов, чтобы вот так теряться! Как можно было упустить такую громадину?!

Ответом была тишина. Я чертыхнулась, бросила инструменты и обежала гараж — пусто. Выскочила во двор — нигде ни намека на моего блестящего двухколесного друга. В углу стояла беседка с фонтаном — так я ее вдоль и поперек излазила. Домик полностью зарос плющом напополам с виноградом и сейчас напоминал нору хоббита: такой же зеленый, живой и с маленькой овальной дверцей. Пусто!

— Прямо магия какая-то… — прошептала, потом вспомнила, что в этом доме я — единственная ведьма, и совсем расстроилась. Где теперь искать транспорт? Неужели сюда залетал волшебный смерч, но, не обнаружив добрую девочку, унес в страну Оз мой скутер? — Бред какой-то…

Плюнув, я решила действовать логически. Кроме нас четверых, мою машинку никто больше тронуть бы не посмел, значит, вора следует искать в семье. А кто у нас больше всего подходит на эту роль?

— Шурик, зар-раза!

Я галопом промчалась к дому и на лестнице буквально столкнулась с Егором.

— Евочка, ты куда спешишь?

— Ам… эм… — Вот как бы помягче сказать, что бегу истреблять его брата? — А ты случайно мой мотороллер не встречал?

— Мотороллер? — протянул Егор, демонстративно оглядываясь. — Нет, он здесь не пробегал. Но, если увижу, обязательно передам, что ты его искала.

Я только фыркнула в ответ, заново набирая ход. Как там говорится: «Сердце подскажет, где искать»? Моим советчиком был мозг, а именно его лобная доля — та самая, которая отвечает за эмоции. Именно сейчас она пребывала в блаженном состоянии ярости, скандируя единственный лозунг: «Убей!»