У пикапа с хот-догами в багажнике какой-то парень устанавливает третий одноразовый мангал – вероятно, тот самый Барни, ответственный за еду, которого упоминал Блейк в своей речи.

– Положила на кого-нибудь глаз? Или у тебя уже есть бойфренд? – раздается голос сверху.

Я поднимаю взгляд – Тори наклонилась над нами с пикапа. Затем она спрыгивает на землю и плюхается на соседний со мной стул, после чего передает нам банки газировки. Похоже, она разобралась с музыкой и теперь может расслабиться.

– На оба вопроса нет, – отвечаю я. – А у вас парни есть?

– Саванна сохнет по Нейтану Ханту – тому парню, который помогает Барни с харчами.

– Неправда! – возражает Саванна, резко подаваясь вперед. Перегнувшись через меня, она шлепает подругу по руке и объясняет мне: – Я как-то раз назвала его милым, да и только, а Тори теперь уверена, что я на него запала.

– Ой, да ладно! – громко фыркает ее подруга. – Ты каждый божий день проверяешь его социальные сети.

Затем она рассказывает мне про своего парня, которого нет на вечеринке, а потом подруги информируют меня обо всех присутствующих: кто с кем мутит, кого выбирали королем и королевой выпускного бала, кто играет в футбольной команде (поразительно, но не Блейк), а кто в прошлом месяце купался в озере нагишом. Возможно, Фэрвью не так прост, как кажется на первый взгляд.

Барни с Нейтаном раздают всем хот-доги, но я отказываюсь. Как-то в детстве папа купил мне хот-дог из тележки на пляже, и я отравилась и теперь их на дух не переношу.

Вечеринка протекает спокойно и больше напоминает посиделки друзей, нежели безудержный кутеж, которого я опасалась, поэтому переживать не приходится. Все расслабленные, сидят на стульях или валяются в пикапах, попивая газировку или энергетики, хотя можно заметить и банку пива. Воздух наполнен ароматами хот-догов, по окрестностям разносится приятная музыка. Я наслаждаюсь вечером и чувствую себя уютно в компании Саванны и Тори, никто нас не беспокоит. Вдруг Блейк опять начинает стучать по платформе своего пикапа.

– Все сытые и довольные? – спрашивает он, опираясь на край. Ему отвечают кивками и поднятием напитков. – Круто. Тогда пришло время сыграть в «Правду или вызов».

Так. Возможно, вечеринка только начинается. По толпе пробегают возбужденные шепотки и смешки, все сдвигают стулья, формируя круг. Я повторяю за остальными, пока мы не сбиваемся в довольно плотную кучку.

И естественно, роль ведущего берет на себя Блейк: выходит в центр круга и кладет на землю пустую бутылку из-под пепси, придавив ногой. Он объясняет правила, как будто в мире найдется хоть один подросток, который не умеет играть в «Правду или вызов», затем раскручивает бутылку и откидывается на свой пикап. Белая футболка поло растягивается на его мускулистой груди.

Бутылка останавливается, указывая горлышком на Саванну.

– Правда, – выбирает та, нервно сжимая губы и умоляюще глядя на брата большими глазами. Возможно, надеется на пощаду, наивная.

– Правда, что ты макаешь картошку фри в молочный коктейль?

Ладно, ошиблась я. Но это еще ничего не доказывает.

– Отстой, – тянет кто-то в толпе.

Саванна с облегчением выдыхает, лицо расслабляется, озаряясь улыбкой. Повезло ей, удалось избежать экзекуции благодаря родственным связям.

Больше никому так не везет.

Бедняга Барни выбирает вызов, и Саванна велит ему голышом пробежать через поле. Раздеваясь, он разыгрывает целое стриптиз-шоу, затем пересекает поле, сверкая белым задом. Когда он возвращается, прикрывая пах, все награждают его бурными аплодисментами, к которым присоединяюсь даже я, и Барни театрально кланяется в ответ. У меня возникает ощущение, что это вроде его фишки. Он производит впечатление парня, которому на роду написано становиться шутом в любой компании.

Игра продолжается, выбирают то правду, то вызов. Задают вполне стандартные вопросы вроде того, с кем последний раз целовались. А вызовы довольно сдержанные, по сравнению с тем, который достался Барни, – поцеловать кого-то из присутствующих, выложить нелестную фотографию в соцсети или залпом допить остатки слабоалкогольного пива, которое отыскалось на дне одного из переносных холодильников. Каждый раз, когда вновь раскручивают бутылку, я возвожу очи к небу и молюсь всем богам, чтобы меня пронесло. До сих пор удача мне не изменяла. И тут…

– О, Мила, – тянет Блейк, когда бутылка останавливается и указывает на меня. Ну разумеется, именно его очередь была крутить, как же иначе. Удача не просто от меня отвернулась, а еще показала средний палец. – Правда или вызов?

Сердце барабанит в груди. Все смотрят на меня в ожидании – достаточно ли храбра эта новенькая, чтобы выбрать вызов? Даже правда пугает в компании незнакомцев, которые ничего обо мне не знают. Они могут спросить что угодно. Но можно ведь и солгать, верно? Никто не поймет.

– Правда, – выбираю я, сглатывая комок в горле.

Блейк сидит в кресле напротив меня, в руках новая банка газировки. Он проводит пальцем по металлическому ободку, делая вид, что усиленно размышляет. Затем поднимает на меня глаза и кровожадно улыбается.

– Кто твой отец?

Сердце замирает в груди. Какого черта?!

Впиваюсь в него гневным взглядом, мечтая заехать кулаком в самодовольную физиономию и стереть дурацкую ухмылку. О, ему прекрасно известно, кто мой отец! Очевидно, он хочет, чтобы об этом узнали все.

Ребята недоуменно переглядываются, нахмурив брови, по компании пробегает ропот, нарушающий натянутую тишину. На лицах загорается любопытство, однако те немногие, кто успел догадаться, теперь сияют от радости, безмолвно говоря: «Я так и знал!»

– Брось, какая разница, – мямлю я, унизительно взывая к жалости Блейка. Если она у него вообще есть. Разве ему самому неясно, что я не хочу рассказывать о своем отце?

Блейк окидывает друзей взглядом, нарочно накаляя атмосферу.

– Ребята, а вы в курсе, что среди нас настоящая звезда? Ой, пардон, дочь настоящей звезды.

Я разинула рот от шока – насколько бесцеремонно он ставит мне подножку! Чем я успела ему насолить, вызвав такое отношение?

Нет, я не обманываюсь насчет силы известности – рано или поздно правда выплыла бы наружу. Однако Блейк из кожи вон лезет, чтобы направить на меня лучи славы, и в данный момент они ослепляют.

Первым очевидное озвучивает Барни. Он подается вперед на своем стуле; пуговицы на его рубашке все еще ждут, когда их застегнут.

– Погодите… Мила, типа, Хардинг? Твой папа Эверетт Хардинг?

На мгновение прикрываю глаза и глубоко вдыхаю. Ну вот, началось.

Все принимаются одновременно говорить, по окрестностям разносятся любопытные вопросы – и ко мне, и друг к другу.

– Кто? – спрашивает один.

– Мужик, который играет Джейкоба Найта во «Вспышке»! – отвечает другой.