Даже если взять только число погибших за год, двадцать три тысячи сто четыре человека, — это уже огромная цифра. Количество ежегодно погибающих в транспортных происшествиях составляет сейчас около десяти тысяч человек, иногда чуть больше, иногда несколько меньше. Таким образом, оказывается, что от самоубийств мы теряем огромное количество людей, в два-три раза больше, чем от аварий на транспорте.

Количество погибающих на дорогах, десять тысяч жертв, мы воспринимаем как большую трагедию. Поэтому давно уже возникло выражение «транспортная война». В правительственных и иных высших инстанциях часто говорится о необходимости принятия особых мер против «транспортной войны».

Но если мы называем «транспортной войной» то, что в стране ежегодно погибают под колёсами около десяти тысяч человек, то как назвать войну, в которой гибнут ежегодно в два-три раза больше людей, накладывающих на себя руки? Для меня это острая и животрепещущая проблема.

До сих пор общим было весьма мрачное представление о самоубийцах: бедняки с мизерными заработками, дряхлые старики, страдающие тяжкими недугами люди или те, кто потерпел неудачу в бизнесе, — в голову приходят самые разные причины, но далеко не всегда подобные предположения верны.

Особенно в последнее время, когда растёт количество самоубийств среди молодёжи и детей, хочется спросить: что же будет дальше? Я считаю, что это серьёзнейшая проблема.

К тому же когда за год погибает двадцать три тысячи человек, за десятилетие — двести тридцать тысяч человек, а за два десятилетия — четыреста шестьдесят тысяч человек и такое количество жизней мы теряем в мирные и сытные времена, то разве это в своём роде не война? Можно сказать, что в мирную эпоху перед нашими глазами разворачивается какая-то «гражданская война в сердцах». По крайней мере, так мне думается.

Гражданской называют войну, которая ведётся между гражданами одной страны внутри её пределов. По-английски это будет «civil war».

В качестве примера гражданской войны, которая нередко оказывается перед нашими глазами и о которой мы часто слышим в новостях, приведу беспорядки в Северной Ирландии, продолжающиеся с шестидесятых годов прошлого века. Военизированная организация ИРА (Ирландская Республиканская Армия), ставящая своей целью отделение Северной Ирландии от Великобритании, снова и снова устраивает нападения и террористические акты против британской армии и правительства. Поскольку в основе всего этого лежит противостояние католиков и протестантов, даже теперь, несмотря на заключённое соглашение об остановке военных действий, то и дело в разных местах поднимается тревога по поводу заложенной бомбы.

Эта гражданская война, начавшись в шестидесятые, длится вот уже тридцать лет, и в ней погибло помимо военных около пяти тысяч мирных жителей. Узнав об этом, я испытал смешанные чувства.

В такой известной, привлекающей внимание всего мира гражданской войне, где друг другу противостоят военные подразделения, за тридцать лет жертвами пали пять тысяч мирных жителей. И в это же самое время в нашей мирной стране, где не пролетает ни единой пули, не падает ни единой бомбы, где столько ярких праздников, спортивных состязаний, за один год двадцать три тысячи человек становятся жертвами «войны в сердцах». Что мы должны об этом думать?

Хоть мы считаем, что живём сейчас в мирное время, это большая ошибка, на самом деле вокруг нас, похоже, разворачивается жестокое сражение. Это невидимая война, она остаётся в тени, но разве не будет справедливым сказать, что мы живём в условиях «гражданской войны в сердцах»? Меня не оставляет ощущение, что это должно хотя бы раз прийти в голову каждому из живущих в наш мирный век.

И вот что я ещё думаю. Может быть, где-то в глубине существует связь между самоубийством и отсутствием веры в ценность собственной жизни? Разве наше общество в целом не утеряло непосредственного ощущения ценности и незаменимости каждой жизни, преклонения перед жизнью как она есть, со всеми её сложностями и тяготами? Если бы каждый осознавал свою жизнь как драгоценную и неповторимую, то не смог бы так легко с ней расстаться, даже столкнувшись с горем. Но то, что в наше время совершается такое количество самоубийств, свидетельствует, на мой взгляд, о слишком лёгком отношении к жизни.

Без конца совершающиеся вокруг нас в последнее время убийства с особой жестокостью, нападения на прохожих, в которых случайные люди гибнут ни за что, вызывают множество острых дискуссий о причинах и условиях этого зла.

Про себя я по этому поводу думаю, что, возможно, за пятьдесят лет, прошедших после войны, как-то вдруг оказалось утраченным чувство физической реальности жизни, той жизни, которую можно почувствовать на ощупь, на вес.

Ну, а ещё более серьёзной проблемой, о которой следует задуматься, является, на мой взгляд, неразрывная связь между вредом, который люди наносят себе, то есть саморазрушительным отношением к собственной жизни, и ущербом, наносимым окружающим, покушением на чужие жизни.

Философ Мамфорд[21]говорит, что человек, не испытывающий любви к себе, не может любить других. Люди, ненавидящие себя, ненавидят и других. Презирающие себя недооценивают других. Поэтому он считает, что человеку ничего иного не остаётся, как начать с нарциссической любви к себе самому, каким бы детским ни казалось это чувство.

Исходя из этих рассуждений, кто не ощущает весомости собственной жизни, кто не может воспринимать свою личность иначе, как незаметную и малозначительную, тот не дорожит и жизнями окружающих людей. Получается, что у него нет устойчивого иммунитета против нанесения телесных повреждений ни себе, ни другим, — разве не так?

Может быть, это прозвучит чересчур смело и покажется упрощением, но, по сути, саморазрушительные действия совершенно идентичны действиям, причиняющим ущерб здоровью и жизни других. Причина и того и другого в отсутствии понимания ценности человеческой жизни. Люди, которые не могут дорожить собственной жизнью, ни во что не ставят и чужую. Те, для кого собственная жизнь ничего не значит, не придают значения и чужой жизни. Если выразиться ещё откровеннее, самоубийство и убийство — две стороны одной медали и, может быть, времена, когда велико количество суицидов, следует признать временами, когда много убивают.

Я думаю, в течение ближайших лет количество самоубийств будет стремительно расти, а в будущем вырастет и количество покушений на чужую жизнь. Из уст писателя такое предположение звучит очень жёстко и беспощадно, но я не могу избавиться от ощущения, что так и будет.

Мы нуждаемся в том, чтобы каким-то образом вернуть непосредственное чувство полновесности собственной жизни. Если этого не случится, если, пытаясь сократить количество повседневно совершаемых преступлений, мы будем рассуждать лишь о школьном образовании, семье, системе социального обеспечения и прочих подобных вещах, всё будет напрасно.