обрушился неделю спустя. Вождь, в особенности сдружившийся с англичанами, пожаловался, что мясник с «Индевора» угрожал его жене. Кук велел привязать мясника к реям и пригласил вождя и его семейство на борт, чтобы они были свидетелями наказания виновного — его высекли кошкой-девятихвосткой. Таитянцы рыдали взахлеб и умоляли Кука отпустить беднягу. Но Кук был непреклонен, и наказание продолжалось под аккомпанемент горестных завываний вождя и его семьи. Островитяне получили урок того, что означает правосудие белого человека.

Что больше всего поражало таитянцев — это отношение приезжих к любовным утехам. Для островитян это был акт настолько же естественный, как еда, и они нередко предавались ему прилюдно, особенно молодежь, даже 11- и 12-летние. Таитянцы никак не могли понять, почему английские моряки стараются затащить женщин в лес. Чего они так стыдятся?

Поначалу любовь на острове предоставлялась белым людям совершенно бесплатно. Местные девушки вполне откровенно предлагали себя даже караульным на посту. Матросы и мореходы с «Индевора» лакомились девичьими прелестями при каждом удобном случае. То же, как полагают, делали и большинство офицеров и ученых, за исключением самого Кука.

Но недавние визиты кораблей Уоллиса и Бугенвилля оставили на островитянах первые пятна цивилизованного мира — венерические болезни. Когда через три месяца после прибытия «Индевор» покидал Таити, половина команды оказалась заражена. К тому же любовь на острове уже не давалась даром. Поначалу цена была — один железный гвоздь. Потом два гвоздя. Потом пригоршня. Пришлось вводить наказания за разбазаривание столь необходимого корабельного запаса.

Перед самым отплытием двое моряков дезертировали и бежали в горы с туземными девушками. Их поймали, вернули и высекли.

13 июля «Индевор» отплыл на юг, по направлению к Австралии и Антарктиде, и этот медленный бывший угольщик сопровождали при выходе в открытое море байдарки, набитые плачущими и машущими туземцами. Им отвечали взмахами руки с борта корабля вождь и его слуга, уговорившие Кука взять их с собой. Но им не суждено было пережить это двухгодичное плавание, как и 32 членам команды, умершим в пути от болезней белого человека, которые «Индевор» разносил по всему свету.

Кук проделал еще два тихоокеанских путешествия. В августе 1773 года он вошел в залив Матаваи, командуя другим переделанным угольщиком под названием «Резолюшн» с командой в 117 человек. Его сопровождал корабль «Адвенчурер» с экипажем в 83 человека под командованием лейтенанта Тобиаса Фурно, который ходил с первой таитянской экспедицией Уоллиса. Кук и Фурно пробыли на острове только 16 дней и затем снова направились к югу на исследование Антарктиды и Новой Зеландии. В апреле 1774 года они вернулись на Таити и на этот раз провели там шесть недель.

Отдыхая от невзгод Антарктики и не имея никаких жизненно важных обязанностей на острове, Кук и его люди имели достаточно времени, чтобы увидеть изменения, произошедшие с островитянами в результате их контакта с белым человеком. Они узнали, что до них на острове побывал испанский корабль и что инфлюэнца и венерические болезни уже взяли свое среди туземцев. Люди Кука по-прежнему пользовались милостями островных девушек, но платить приходилось уже не гвоздями. Красавицы, которые совсем недавно наслаждались собственной наготой, теперь требовали от моряков западные одежды.

У Кука было неспокойно на душе. Он писал: «Мы разлагаем их мораль и внедряем в их среду нужды и болезни, которых никогда не знали и которые нарушают счастливое спокойствие, в котором они пребывали».

Когда «Резолюшн» и «Адвенчурер» покинули Таити, они увозили с собой красивого молодого островитянина по имени Омаи; в Лондоне его выставляли в обществе, как цирковую обезьянку, и даже представили королю Георгу.

Кук провел дома с женой и шестью детьми менее года и снова пустился в путь. В это его последнее путешествие на Таити его сопровождал Омаи.

В августе 1777 «Резолюшн» в последний раз бросил якорь в заливе Матаваи. Омаи, который возвращался домой в качестве посланника от цивилизованного мира, ступил на берег, нагруженный прекрасными одеждами и подарками для таитян. Островитяне с удовольствием приняли подарки, а Омаи подвергли решительному остракизму. Может быть, — что было бы вовсе не удивительно, — таитянцы особенно благородных родов смертельно завидовали своему сородичу, который вдруг обрел все атрибуты цивилизованного общества, которое они теперь ставили так высоко.

Куку пришлось поместить Оман на соседнем острове Уахине, где он жил в выстроенном для него матросами домике, окружив себя всяческими безделушками — атрибутами европейского джентльмена. Пришлось также дать ему огнестрельное оружие для защиты от своих.

В этот приезд взаимное изучение обычаев и нравов продолжалось. Кука познакомили с таитянским обрядом, потрясшим даже этого повидавшего мир путешественника, — принесением в жертву пленника, которого пронзали копьями в процессе исполнения религиозного ритуала. Таитяне же были свидетелями европейского наказания, вызвавшего у них чувство отвращения: человеку, пойманному на воровстве, отрезали уши.

Кук выяснил, что в его отсутствие остров посетили два испанских корабля. Целью их было основать на острове миссию, но обратить островитян в христианство не удалось, и менее чем через год они уплыли, оставив после себя церковь-времянку. (Но миссионеры еще прибудут, и тогда их влияние окажется более сильным.)

В последний раз Кук покинул остров в сентябре 1777 года. Он отправился на Гавайи, где и погиб в возрасте 50 лет от копий туземцев.

Хотя Кук был человек твердый, подлинный сын своего сурового века, он проявлял удивительную чуткость к жителям Тихоокеанских островов. В своем журнале он записал: «Я искренне считаю, что для этих бедных людей было бы лучше не знать достижений цивилизации, чем, познав их, остаться потом на прежнем уровне своей неприспособленности. К той счастливой примитивной жизни, которую они вели до того, как мы их обнаружили, их уже более не возвратить».

Белые люди, последовавшие за Куком, не проявили такого понимания — и уж почти вовсе никакого милосердия — к благородным дикарям Таити.

В 1778 году судно «Баунти» под командованием капитана Блая пробыло на острове шесть месяцев, и за это время некоторые члены экипажа вступили в постоянные отношения с местными девушками. Когда «Баунти» отплыл от Таити, команда подняла бунт под предводительством Флетчера Кристиана. Блай был выброшен за борт (он спасся), а непокорный «Баунти» вернулся на Таити. Часть бунтовщиков осталась там, другие отправились к острову Питкерн.

В 1791 году Адмиралтейство послало на Таити «Пандору», чтобы выловить бунтовщиков, к тому времени уже совершенно ассимилировавшихся на острове. Команда «Пандоры» обнаружила, что сотни американских китобойных судов использовали Таити в качестве своей базы и что их влияние на остров оказалось поистине катастрофичным. Таитянцы представали теперь немытыми пьянчугами в обносках белых