– Я не должна делать это на людях, – говорит она, оглядываясь, украдкой. – Слишком много внимания привлекается, когда у наших гостей появляются и исчезают отражения. Хотя вы бы удивились, узнав, сколько людей не обращают внимания на мир вокруг себя. – Она смотрит на нас и улыбается. – О, ну это кажется достойным исключением.

Миссис Клиффтон показывает на витрину магазина Блума. Поверхность ее чистая, словно там даже нет стекла и мы можем протянуть руку и выбрать любой рулон шланга или какие-нибудь грабли, выставленные в ней. Потом она взмахивает рукой и осыпает стекло горстью пыли.

– Вот так, – говорит она, – и получается.

Варианты ударились о стекло как камешки, брошенные в воду, от которых бегут легкие круги по поверхности. Мое отражение вдруг появляется в созданных волнах.

Изумленная, я делаю шаг вперед. Девушка, которая смотрит на меня, четче, чем любое виденное до сих пор изображение. Я разглядываю контуры моих скул, румянец, пробивающийся на щеках, ярко-серый цвет моих широко раскрытых глаз. Удивляюсь, осознавая, что я, вообще-то, достаточно красивая.

– Варианты Зеркала, они временные: отражение останется на четверть часа, а потом снова исчезнет, – объясняет миссис Клиффтон. Она поворачивается, чтобы уйти, но я медлю, наслаждаясь длинным последним взглядом на свое отражение, гадая, когда снова увижу себя.

– Есть правила насчет того, когда можно пользоваться вариантами. Большинство из них разрешено, когда вы достигаете совершеннолетия в семнадцать и вам можно доверять их использование не совсем очевидным способом. Думаю, я уже стала плохим примером этого. Но, Айла, тебе же скоро будет семнадцать?

– Только в мае, – говорю я. Как странно, что до того времени мне нужно будет просить разрешения, чтобы увидеть свое лицо.

– Матильда Файн Клиффтон, я никогда бы!.. О чем ты думаешь?

Женщина в шляпке и маленькой вуали выскакивает из магазина хозтоваров Блума. За ней по пятам следует еще одна.

Я делаю шаг назад, пытаясь закрыть витрину. Наше отражение еще не исчезло. Оно позади и выдает нас.

– Вайолет, Клара, позвольте представить вас детям Джульет, – спокойно говорит миссис Клиффтон. – Айла, Майлз, это миссис Фогг и миссис Пэттон. – Она тянет за полочки своего пиджака, чтобы расправить ткань. – Я просто показываю им немного настоящего Стерлинга.

Миссис Фогг смотрит на нас, прищурив глаза.

– Так Совет решил их все-таки пустить? – Она переводит взгляд на миссис Клиффтон. – Матильда, это такое разочарование, что такая женщина, как ты, поступает подобным образом. Ты служишь людям примером. Надеюсь, ты не забыла об этом. Плохо уже то, что ты приняла их – и прямо перед Ярмаркой.

– Спасибо, Вайолет, – сухо говорит миссис Клиффтон, – я вполне осознаю свою ответственность за использование вариантов.

Вторая женщина, миссис Пэттон, с пронзительными глазами цвета нефрита, пытается сгладить ситуацию. На ней строгий, идеально сидящий костюм, скулы на лице резко очерчены.

– Я уверена, этого больше не произойдет, – добавляет она демонстративно. – Пожалуйста, передай наши лучшие пожелания Малкольму.

Миссис Фогг поджимает губы, но молчит.

– Ю-ху-у-у! – на другой стороне улицы из универмага выходит миссис Макельрой и яростно машет. – Вайолет! Клара!

– Ох, ради всего святого, давайте притворимся, что не увидели ее, – говорит миссис Пэттон. Они наклоняют головы и спешат прочь. Миссис Фогг слегка толкает меня, проходя мимо.

– Пойдемте домой, хорошо? – говорит нам миссис Клиффтон. – Надо же мне было столкнуться с ними, – добавляет она сконфуженно, уводя нас прочь. Ее губы сжимаются. – Уверена, я еще услышу об этом позже.

– Доктор Клиффтон разозлится? – спрашивает Майлз понимающе.

Миссис Клиффтон коротко смеется.

– Нет, дорогой. Не доктор Клиффтон. Другие люди в городе, которые слишком беспокоятся о том, чтобы это все оставалось секретом.

Пока мы едем домой, миссис Клиффтон опускает стекла окон, чтобы залетал легкий ветерок. Я откидываюсь назад на сиденье и неожиданно хочу лишь поспать.

Когда бы я ни спрашивала маму о ее детстве, она просто пожимала плечами и говорила, что рассказывать особо нечего. Она прятала это от всех нас, что означает: она была не тем человеком, которым я ее считала. В любом случае не совсем.

В каком-то смысле это почти хуже, чем тот день, когда она умерла. Я чувствую, словно падаю на стуле назад и не знаю, когда коснусь земли.

Это кажется предательством.

Мои глаза натыкаются на кончик чего-то в кремового цвета пакете для покупок. Он дрожит на ветру, и я достаю его. Жесткий кусочек бумаги грубо сложен, а буквы внутри написаны в спешке крупным жирным шрифтом с таким нажимом, что ручка практически проткнула бумагу.

Я сглатываю. Это анонимное письмо всего из четырех простых слов:

Вам здесь не рады.

Как только мы добираемся до дома Клиффтонов, я незаметно ухожу в свою комнату и разрываю записку на маленькие кусочки.

Если бы я была дома, то такое заслужило бы стать хорошей, глубокой бороздой на полу.

Глаза жжет от слез, и я выкидываю порванную бумажку в мусорное ведро. Если бы я могла показать ее Кэсс, ее рот открылся бы в идеальную букву «О», а глаза сузились бы от негодования и обиды за меня. Вместо этого я отправляюсь на поиски миссис Клиффтон. Она в столовой, наливает воду из графина в стаканы со льдом. Когда она мне улыбается, я решаю, что не расскажу ей про записку.

– Миссис Клиффтон, – говорю, нервно переплетая пальцы, – мой папа знает об Исчезновениях?

Миссис Клиффтон перестает на время наливать воду.

– Я сомневаюсь, что он знает, – говорит она и переходит к другому стакану. – Конечно, не могу быть уверена… – она колеблется, подбирая слова. – Но, когда я намекнула на то, насколько здесь все отличается, мне показалось, что он не совсем понял, о чем я. Он больше хотел убедиться в том, что о вас позаботится кто-то, кому он может доверять.

Она поправляет нож на столе.

– Пожалуйста, помни, что ты в полной безопасности здесь, Айла. – Лед двигается и хрустит в стаканах. Я снова думаю о Совете.

Пытаюсь решить, за какую ниточку ухватиться: «Почему вы здесь остаетесь? Почему мама скрывала это? Что такое Совет? И почему люди не хотят видеть нас в Стерлинге?» – когда приходит Женевьева, балансируя тарелкой с ветчиной.

– Айла, – говорит миссис Клиффтон, поднимая серебряные щипцы для льда, – я убеждена: все это поражает тебя и у тебя много вопросов. Для них будет свое время. Но сейчас можешь позвать всех на ужин?

Неохотно отправляюсь искать Майлза и Уилла. Нахожу их на улице, перекидывающих друг другу мяч. Судя по всему, Уилл вчера подстригся. Его взъерошенные волосы на затылке коротко и ровно уложены, а гель сделал их почти черными. Я останавливаюсь у окна, позволяя себе по-настоящему взглянуть на него – на его скулы, которые, как я вижу теперь, он получил от матери, четкий изгиб линии подбородка, темные длинные ресницы. Я вспыхиваю, когда он поворачивается и внезапно смотрит на окно, и стучу по стеклу, чтобы позвать их в дом. Потом склоняю голову и спешу вперед, к дубовым дверям библиотеки доктора Клиффтона.