Присаживается за стойку бара.

– Разве я нарушил закон?

– Конечно! Ты в курсе, что у нас заявление на похищение?!

– Расследуйте. Я не скрываюсь. Похищения не было. Она добровольно здесь.

– Жасмин, подойдите к нам, пожалуйста.

Яся переводит на меня взгляд.

– Иди сюда. Садись. Не бойся. Это хороший, справедливый человек, – улыбаюсь я Иванычу. – Он поможет тебе.

Наливаю чаю и Ясе.

– Пей… – успокаивающе веду ладонью по спине, наблюдая, как её глаза испуганно увеличиваются.

Достаёт лист протокола.

– Ты должна честно ответить на его вопросы, Яся.

Достаёт второй.

– И ты тоже, Алексей. Как Вы здесь оказались, Жасмин?

– Он выгнал её.

– Помолчи! Не тебя спрашиваю! Жасмин…

– Я остаться на улице…

– В одном этом платье… – добавляю я. – В минусовую температуру. Очень длительное время.

– Помолчи. Дальше.

– Мне… как это… плохо… – касается она ладонями глаз. – Темно… слабость… от холод.

– Вам стало плохо?

– Да. Лёша… помог. И вот… – опускает она глаза.

Ну, слава тебе, Господи! – выдыхаю я.

– Спроси её, как она там оказалась, Иваныч.

Раздражённо хмурится, но спрашивает.

– Муж наказал, – неуверенным голосом.

Смотрит на меня, ища поддержки.

– Как наказал? Всё говори!!

– Сказал… что воспитывать меня… – кусает губы, глаза наполняются слезами. – На колени сказал стоять или на улице оставаться. Дверь замкнуть.

– Домашнее насилие! На улице было минус пять. Ветер. Снег. Иваныч, ну полчаса я выдержал смотреть на это! А потом она пошла на дорогу и встала там, закрыв глаза! Ты знаешь, как мимо нас тачки летают?!

Иваныч вздыхает.

– Я всё понимаю, Лёха. Но это не первая такая семья на моём участке. Знаешь, что бывает потом?

– Что?

– Он её покалечит. Она будет лежать полумёртвая и твёрдо, уверенно говорить: «Упала с лестницы». И НИ-ЧЕ-ГО не добьёшься больше. Бесполезно!! И это будет и твоя ответственность тоже.

– Да, а если бы я оставил её на дороге, то это статья! Не помню, как там?

– «Оставление в опасности».

– Да! И её муж должен быть осуждён по двум статьям, как минимум.

– Да Лёх… Никогда не даст она показания.

– Ясь? – перевожу на неё взгляд.

Непонимающе смотрит на меня.

– Твоего мужа должны судить за то, что он сделал. Тюрьма!

Отрицательно качает головой.

– Нет!! Нельзя! Нет! – категорически вскидывает ладони.

– Вот видишь?!

– Окей, пусть его Бог накажет, х*р с ним!

А может, и я когда-нибудь.

– Но насчёт похищения – бред. И вообще, Ясенька, дай свой паспорт.

Открываю перед ним.

– Совершеннолетняя девочка. Гражданка России. Не замужем. Спроси её, хочет ли она остаться тут или пойти к человеку, у которого жила. И вопрос решён! Разве нет?

– Жасмин. Вы хотите остаться здесь? Или проводить Вас домой?

– Я хочу… – вяло, нерешительно кусая губы.

И я не могу вдохнуть, умоляя её молча: «Говори правильно, Яся!»

Сжимаю под столом её руку, глажу пальчики.

– Жасмин?

– Я хочу остаться. Здесь.

Лицо идёт пятнами.

Закрываю глаза и выдыхаю.

– Короче, Лёха. Вопроса это не решает. К делу я показания пришью. И характеристику тебе дам отличную. Ты фигурировать как похититель не будешь, обещаю. Но как показывает практика, дела о пропаже не закроют. Подключат исламскую общину, их психологов. Они сделают справки о её невменяемости, и начнётся… Жалко очень девочку.

– Зачем ему это?

– Из принципа. Из понятий чести. Вернуть. Наказать. Три года назад была уже такая девочка здесь. Не знаю, чем провинилась, но сломал ей муж всё, что ломается. А потом отправил на родину в какую-то глушь. Инвалидом. Думаю, что уже и в живых её нет. Там же у них быстро. Сожгут, камнями закидают или удавят. Никто не спросит с них. До сих пор душа за неё болит.

– Что нам делать?

– Ты не сделаешь ничего. Придётся отдать.

– Ни за что!! Она теперь со мной.

Внимательно смотрит на меня.

– Ответственность вся теперь на тебе. Осознаёшь? Нельзя будет тебе её оставить. Она же, по сути, реально недееспособная.

– Осознаю. Не отдам.

– Ясно. Спрячь. Паспортными данными её не свети.

– Жасмин, – поворачивается к ней. – Мой тебе совет, как старшего, как отца: иди за Алексеем. Он парень ответственный, хороший. Нельзя тебе возвращаться к своим.

Даёт ей свою визитку.

– Меня зовут Анатолий Иванович. Если что-то случится плохое. Потеряешься там, или опасность будет какая-то – звони. Телефон есть у тебя?

Отрицательно качает головой.

– У мужа.

– Нет у тебя больше мужа. Есть человек, который очень хочет тебя наказать. И есть Алексей, который хочет помочь. Так на это всё смотри. Слушай его. Купи ей телефон, Лёха. Потеряется – больше не увидишь.

– Куплю.

– Ну и проблему ты себе нажил, Алексей, – обувается.

– Решим.

– «Голова холодная, руки чистые»… – внимательно смотрит на меня.

– Я помню, спасибо. Как мне сделать, чтобы наш закон её защищал?

– Как… Женись! И стирание памяти, в идеале. Потому, что главный её враг – это её память о том, как должно быть в их обществе. Она сама себе враг. Но она молоденькая. Перевоспитывай. Объясняй наши законы. И увези отсюда. Муж её… – прищуривается, понижая голос. – Он играет. Понимаешь?… Долги, кредиты. Думаю, не столько её ищет, сколько описанные подробно драгоценности. Понял меня? Не отступится.

– Понял, спасибо!

Он выходит, я замыкаю за ним и стекаю по двери вниз.

Мы с Ясей смотрим друг на друга.

Глаз она больше не опускает.

Внутри много разного. Страшно. За неё очень страшно.

Но и горячо тоже очень. Так горячо, что я не могу восстановить дыхание. Потому что…

– Ты должна выйти за меня замуж, Яся.

– Я – жена.

– Разве ты не слышала? Нет у тебя больше мужа. По нашим законам – ты незамужняя девушка. А на свою родину ты больше никогда не вернёшься. Выходи за меня?

– Выходи? Как это? Отец отдать должен… – растерянно. – Я сама не решать… Он уже отдать. Власть мужа теперь.

– Нет мужа. Здесь ты решаешь сама!

Её растерянный, недоумевающий взгляд застывает.

– Давай так, Ясенька. Мы с тобой подадим сейчас заявление. У нас будет месяц на «подумать». Если через месяц ты скажешь мне «нет»…

– Не понимаю, – расстроенно. – Зая-вл…

– Брак по нашим законам. Мужчина и женщина подают заявление в загс. Там написано, что они хотят быть мужем и женой. Добровольно. Им дают ещё немного времени подумать. И если они не передумали, их регистрируют, как семью. Законный брак. Государство признаёт их мужем и женой. Законно. Понимаешь?

– Что твой отец сказать? Позор!! Разведись, выгони! Детей не принять… Уб-люд-ки скажет!

– Да ты что?! Никогда так не скажет. Здесь – по-другому. Родители принимают, если жена хорошая! Любит их сына. Если он с ней счастлив.

– И всё?… – с