молчаливая и хмурая, смотрит исподлобья и не улыбается почти, Арсению всё время казалось, что она его винит за нахлебничество, мол только больного беспомощного мужика нам не хватало. Зиму ту едва пережили, пища была, но как по заповеди Божией: если на день есть, то и нечего о следующем думать, впрочем, если нет, то то же самое, а год выдался неурожайный, зима морозной и бесснежной, лето засушливым. Зато вдалеке от заводских ковшей, сияющих расплавленным металлом здоровье начало поправляется, кашель бил как и прежде, но зато мокрота отхаркивалась почти без крови.

По весне нашлась для Арсения работа – гусей пасти. Сын старого местного помещика, прибрав хозяйство отца к рукам, затеял производить паштет из гусиной печени. Говорили, что на французский манер он Фуагра называется и стоит одна маленькая чашка, такого паштета, дороже чем пища на день для всей семьи Арсения, дядьки с малыми и женой.

Арсений работал исправно и к нему относились хорошо, жалко только было гусей, на страшные предсмертные муки которых он смотрел с обливающимся кровью сердцем. А всё для того чтобы у них печень раздулась и паштета этого больше вышло. Гуси иногда снились Анатолю по ночам и он, просыпаясь тяжело вздыхал.

«Хоть и скотина, тварь безмозглая, а всё равно жаль, зачем так мучить?!». – Думал он, стараясь заснуть после кошмара.

Зарплаты хватало только на пищу, штаны с рубахой приходилось постоянно латать, а ещё и на племянников что-то отложить хотелось.

С коммунистами Арсений познакомился в местном питейном заведении, а на тайных собраниях в сельской избе где у надёжного товарища собиралась ячейка партии, проявил себя как идейный товарищ.

К коммунистической идеологии Арсений проникся всем сердцем, потому что увидел в ней нечто похожее на усовершенствованное христианство. Реализацию Божией правды на земле, а то что его новые друзья были атеистами, казалось ему ошибкой, каким-то недопониманием исповедуемой ими истины. Арсению достаточно быстро стали доверять, он голодным разумом, искренне воспринимал разъясняемую ему пропаганду и находил для неё место в своём сердце. Чуть позже его приняли в партию, начали привлекать к революционной работе, направили в одну из ячеек. Арсений ленится не привык, и за дело революции взялся со свойственным ему рвением, как за любую работу, попадавшую в руки.

Я разглядывал жизнь Арсения и не мог понять, убил Анатоль врага или союзника. Многие мысли, которые я подсмотрел в голове своего господина, крутились и в голове Арсения, нет, они не смогли бы стать друзьями в силу совершенно разного их жизненного опыта и социального статуса, эстетических и поведенческих представлений, но та правда к которой стремились эти два человека, и зло, с которым они собирались сражаться, выглядели одинаково, по крайней мере, в моём понимание.

Для меня мотивация человеческих поступков всегда остаётся немного за пределами понимания. Всё, чего касаются сомнения и необходимость выбора, сама его гипотетическая возможность представляется мне чуждой. В моём мире есть только один путь, он прямой и на нём нет развилок. Поэтому для меня находится за гранью понимания причина, по которой в душе Арсения блуждала накопленная годами ненависть, приобретшая на сегодняшний день вполне человеческие черты: карие глаза и милую улыбку, распущенные по-революционному тёмно-русые волосы и игривый девичий взгляд, интенсивную, деловитую походку и среднего роста фигуру, находящуюся в постоянном движении. Увидев этот образ, я сразу догадался, что объектом неприязни убитого коммуниста стала Настя, которую мы пришли спасать и немного успокоился: враг нашего друга и наш враг.

Чёрненький прыгал от радости. Сейчас он не подначивал Анатоля, логично предполагая, что тому нужна свежая голова и чистый разум, для удачного завершения возложенного на него дела. Кажется, этот мелкий проказливый бес стал видеть в нас союзников и был готов непросто, пользуясь плодами моих с господином усилий, набивать своё брюхо, но и помогать всеми доступными ему способами. Он задорно подмигнул и махнул рукой, мол айда впереди у нас ещё есть как минимум шесть товарищей, которые ждут встречи со смертью. Конечно, он не преминул перекусить на ходу, и я смотрел как выпущенная мной жизнь пропадает в его чреве.

У Анатоля не было времени отереть лезвие, поэтому я был полон чувств и находился в ясном осознании происходящего. Мой господин крадучись пошёл вдоль дома, бой начался, и промедление было подобно смерти. Он хотел выяснить где примерно держат Анастасию и откуда лучше войти в дом, чтобы, пользуясь эффектом ещё не утраченной внезапности, постараться по-тихому расправится с наибольшим количеством врагов. Граф подробно начертил и заставил запомнить Анатоля план здания, которое ему придётся брать штурмом. Странным было то, что при такой тщательной подготовке моего господина отправили на это дело одного.

По пути к указанному дому, Анатоль не один раз думал о том, что грамотный напарник в этом мероприятие был бы весьма кстати. Много людей не надо, сложно остаться незамеченными и вряд ли получится успеть освободить пленницу, когда разъярённые революционеры решат с ней расправится, поняв, что у них самих нет шанса выжить, но кого-то кто мог бы прикрыть спину явно не хватало. Исходя из таких мыслей он в глубине души подозревал проверку, но уж слишком она выглядела жёсткой, на кону всё-таки было две жизни, две жизни союзников, по крайней мере.

За дверью чёрного входа располагался длинный коридор, которого Анатоль хотел избежать. В нём, вероятно, некуда будет спрятаться и любой, кто постарается проникнуть через него в дом, станет легкодоступной мишенью, поэтому Анатоль аккуратно, пробрался к окну угловой комнаты из которой шла лестница на второй этаж и в подвал, ещё два выхода вели на кухню и в коридор. В проходной комнате можно ждать атаки с разных сторон, но также есть за чем укрыться и куда отступать.

Когда я огляделся по сторонам, то удостоверился в верном выборе моего господина. На мой взгляд, нужно было поступить именно так. Но огорчало меня другое, в правой руке Анатоля поблёскивал револьвер. С моей помощью он мог одинаково хорошо разбираться с врагами пользуясь и левой, и правой рукой, но револьвер мой давний бездушный враг всегда раздражал меня. Чёрненький кряхтя и постанывая едва протиснулся в окно, следуя за нами, и тут же я услышал голос из соседней комнаты.

Перед Анатолем стоял выбор: отправиться вначале в подвал и постараться освободить Анастасию, пользуясь эффектом внезапности, рассчитывая на собственную ловкость и сноровку, а потом отбиваться от всех коммунистов разом. Возможно, она окажется опытным агентом и поможет в схватке, хотя какой из женщины боец, да и подвергать её опасности было неправильно ведь именно ради