Кристина вспомнила вздымающие в небо арки, после чего представила, как карабкается по ним вверх. А рядом Лина в королевском платье и Леночка с крыльями и волшебной палочкой. Еще то зрелище.

Заметив ее улыбку, Саксон сказала:

– Вы не подумайте, всем участникам экскурсии выдают специальную одежду и альпинистское снаряжение.

– И много желающих?

– Хватает, – Саксон поджала губы. Она явно не одобряла такое безрассудство своих клиентов.

– Обязательно поднимитесь на Сиднейскую башню, лучше всего вечером – и народу поменьше, и вид просто сногсшибательный. А еще, если есть время, закажите тур в Голубые горы и парк животных. Уверена, ваша девочка будет в восторге. Кстати, билет на нее покупать не нужно.

Уверив доброжелательную администраторшу, что они обязательно последуют ее рекомендациям, Кристина направилась к выходу.

– Вы собираетесь гулять одна вечером? – остановила ее миссис Саксон.

– Пройдусь немного, – Кристина улыбнулась, – очень хочется подышать настоящим австралийским воздухом.

– Да, у нас особый воздух, – Саксон понимающе кивнула, тронула узел платка на шее.

Стеклянные двери разъехались, выпуская Кристину в австралийский вечер. Мягкий, приятно прохладный, он будто принял ее в свои объятия. Она шла по улице в сторону гавани и улыбалась Австралии, а Австралия дарила ей улыбки встречных прохожих.

В отель она вернулась за полночь. В номере царил полумрак, нарушаемый лишь ночником возле детской кроватки. Лина спала на диване, предоставив Кристине супружеское ложе. Прихватив со столика с остатками ужина яблоко, Кристина тихо проскользнула в спальню. Здесь все было предусмотрено для счастливого семейного отдыха: большая кровать, лежа на которой можно любоваться океаном, и ванная комната с набором всевозможных средств в одноразовых упаковках с логотипом отеля, белыми тапочками и белыми же велюровыми халатами. Только сейчас Кристина почувствовала, как она устала за этот бесконечный день. Попытка смыть усталость с помощью душа не удалась. Из всех желаний осталось одно – провалиться в сон, и как можно глубже. Но стоило коснуться головой подушки, как какой-то звук, тревожный и еле уловимый, разбудил засыпающий слух. Приподняв голову, Кристина вслушалась в ночные звуки. Тихая музыка, доносящаяся откуда-то снизу… Не то. Приглушенный разговор в коридоре, стук закрывающейся двери. Не то. И вдруг – тихий всхлип почти рядом. И еще один. Лина? Третий всхлип развеял сомнения – в соседней комнате тихо плачет девушка, которую Кристина встретила в аэропорту. И что тут будешь делать? Как там в моцартовской колыбельной? Что там за шум за стеной? Что нам за дело, родной? Глазки скорее сомкни… Легко сказать – сомкни. А если не получается?

Натянув халат, Кристина вышла в соседнюю комнату.

– Лина?

Девушка молчала.

– Да ладно, я же знаю, что ты не спишь!

– Не сплю, – горестно вздохнула Лина.

– Давай рассказывай. – Кристина подтащила к дивану кресло и устроилась в нем поудобнее. – Хотя нет, не так. – Она пододвинула столик с остатками ужина, вытащила из ведерка, где вместо льда давно уже плескалась вода, бутылку с шампанским, наполнила бокалы и протянула один Лине. – Вот теперь – рассказывай.

– Да что рассказывать?… – Лина задумалась.

– Все, что хочешь, – сказала Кристина, – главное – рассказывай.

* * *

Всем своим жизненным неудачам Лина нашла простое объяснение. Виновато имя, данное ей при рождении матерью. Ну как, скажите на милость, могло зародиться в голове простой сельской девушки, никогда не уезжавшей дальше районного центра, нелепое имечко Каролина? Как результат – кличка Корова, прилепившаяся к дочери с самого детства. Корова, Муму и пренебрежительно сморщенный нос, намекающий на исходящий от девочки запах коровьего навоза. Маленькая ростом, крепко сбитая, Лина ужасно комплексовала по этому поводу. Наотрез отказалась от материных пирогов, ежедневно перед школой мылась под душем. Но все старания были тщетны. Стоило ей ступить на школьное крыльцо, как за спиной обязательно кто-то начинал реготать: «Корова пришла, молочка принесла». Лина с нетерпением ожидала окончания школы, чтобы сбежать из ненавистной деревни. Вот только куда? Трезво оценивая финансовые возможности матери, она понимала, что шансы на счастливое будущее у нее невелики. Единственное учебное заведение, куда она сможет поступить, – медицинское училище в расположенном поблизости Андреевске. Жить можно в общежитии и попутно работать в районной больнице санитаркой. Зарплата, конечно, копеечная, но на еду хватит. А с остальным можно повременить. Три года пролетят быстро, зато потом можно устроиться работать на «Скорую» или в поликлинику. В школу, детский сад, да мало ли куда? В том, что в конце концов ей обязательно повезет, Лина не сомневалась. Главное – поступить, причем обязательно на бюджет. А конкурс там – ого-го! Таких, как Лина, пруд пруди. И Лина с головой погрузилась в учебу, благо дурацкое имя отбило у нее желание посещать места, где проводила свободное время сельская молодежь. Хватило пары раз. Из всех школьных предметов ей не давался только английский. Но преградой для поставленной цели это не являлось, и Лина особенно не заморачивалась иностранной грамматикой.

Но когда после окончания девятого класса настало время решительных действий, Лина испугалась. А вдруг ее, пятнадцатилетнюю, не возьмут на работу? На что она будет жить? Посоветоваться было не с кем. Промаявшись две недели, она съездила в Андреевск и выяснила, что поступать вполне можно после десятого и даже после одиннадцатого класса. Весной мать сломала руку, и все заботы по дому и огороду легли на плечи Лины. «В следующем году я обязательно уеду, что бы ни случилось», – пообещала она себе.

Год пролетел быстро. На выпускной Лина твердо решила не ходить. Не хотелось. Да и надеть нечего. Можно было, конечно, съездить в район, походить по магазинам. А нет, так купить ткани и попросить соседку тетю Полину сшить что-нибудь праздничное. Но зачем? Чтобы нарваться на пренебрежительное: «Корова! Фу-у!» Но у матери на этот счет были свои соображения. За неделю до выпускного, в воскресенье, с самого утра, она отправилась в Андреевск, а вернувшись, сунула в руки выбежавшей на крыльцо дочери пакет:

– Держи! Это тебе.

Обычно мать привозила из райцентра неподъемные баулы – не ездить же каждый день за мелочовкой. Не по росту сильная Лина помогала втащить сумки на кухню, разложить покупки по местам и напоить вымотанную дорогой мать чаем с вареньем. А тут приехала с почти пустыми руками, вид какой-то необычный.

– Мне? – недоверчиво переспросила Лина.

– Ну не мне же! – передразнила мать. – Доставай. Смотри. Назад не повезу. Если что – Полинку попросим подогнать. Да куда в кухню тащишь, дурында! В гостиную иди! Сейчас руки помою…

На ходу развернувшись и ни грамма не обидевшись на «дурынду», Лина понеслась в комнату. Поставила пакет на стол. Прислушалась к шуму воды в кухне. И не стала ждать. По одному извлекла на свет платье из нежно-лилового шелка, коробку с бархатными туфельками на высоком каблуке в тон и ободок для волос с лилово-золотистой розой. У Лины даже в горле пересохло от такой красоты. У матери был свой критерий в выборе одежды – чтобы годилась и в пир, и в мир. Слова эти так часто повторялись в их доме, населенном двумя женщинами, матерью и дочерью, что смысл их стерся, как рисунок на застиранных простынях. Пир – еще понятно, Лина помнила картинку с длинными, заставленными снедью столами из книжки о царе Салтане: «Царь Салтан за пир честной…» А мир? Это как? Ответа не было.