Одним словом, нечистая сила пошла навстречу несчастному.

Тут-то и начинается самое интересное. Церемония воскрешения Дарьи Михайловны Суриной описана очень подробно.

Прошло четыре дня с момента погребения. Дело было летом, по-моему, в августе. Кладбище находилось вдалеке от деревень и усадеб, на ничейной земле. Издавна хоронили там окрестных помещиков и членов их семей.

Кокуев был извещен заранее и пришел на кладбище еще засветло. Он долго стоял у свежей могилы, где была похоронена его возлюбленная. Потом присел поодаль и стал ждать.

До темноты никто не появлялся. Но как только стемнело, майор почувствовал на кладбище какое-то движение. Постепенно он стал различать невдалеке от свежей могилы темные силуэты. Вспыхнул костерок. В его свете Кокуев увидел, что присутствуют три женщины и один мужчина, глубокий старик с длинными седыми волосами и с такой же бородой. Женщины скинули с себя одежду.

Дальше следует описание ритуала, почти полностью совпадающее с рассказом Валентины Сергеевны. И заклинания, и зеленый столб света… Все это есть и в рассказе майора. Однако самое интересное случилось дальше. Земля, как пишет Кокуев, расступилась, и появилась усопшая. Женщины упали на колени и запели какую-то странную жалобную песню. Старик же подошел к майору, взял за руку и подвел к ней. Кокуев на протяжении всей процедуры хотя и испытал сильнейшее потрясение, но сохранил присутствие духа. Теперь же силы оставили его, он едва держался на ногах. Мертвая стояла, закрыв глаза, и выглядела совершенно как при жизни, только была очень бледна. От нее шел тяжелый запах свежей земли. Наконец она открыла глаза и впилась безжизненным взглядом в майора. Тот окаменел. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Внезапно мертвец поднял руки, точно хотел обнять Кокуева. Этого отставной майор уже не вынес. Он потерял сознание. – Воробьев приостановил свой рассказ и вновь закурил.

– А что было дальше? – с живейшим интересом воскликнула Валентина Сергеевна.

– Вот видите, вы уже и увлеклись, – засмеялся Забалуев.

– А дальше… он пришел в себя в какой-то крестьянской избе. Был день. Тут же находился и давешний седобородый старик. Он кратко объяснил Кокуеву, что своим обмороком тот все испортил. И что возлюбленной больше никогда не увидит. «А если бы ты не сомлел, – как выразился старец, – то мог бы обрести неслыханную радость». Все это я вычитал в этой странной книге, – закончил свой рассказ Воробьев и глубоко затянулся. – Было там еще много чрезвычайно интересных мест, например, рассказ о том, как с помощью волшебства майор пытался искать клады и как почти нашел один. Словом, всего не перескажешь.

– Однако какое поразительное сходство с рассказом Валентины Сергеевны, – заметил Забалуев.

– Да, сходство несомненное. – Митя потушил папиросу и посмотрел на Петухову.

– Есть в этой книге, почти в самом конце, рассказ о каком-то таинственном ордене колдунов, будто бы существующем на Руси с незапамятных времен. Кокуев утверждает, что некогда все оккультные науки были разработаны и доведены до совершенства где-то на Востоке, по-видимому, в Вавилоне. А уж оттуда, при помощи халдейских магов, разнесены по всему свету. В истории России все эти тайные силы играли большую, хотя и невидимую непосвященным, роль. Автор приводит несколько исторических примеров, когда, по его мнению, не обошлось без колдовства. Читал я книгу всю ночь. А некоторые места перечитывал по нескольку раз и никак не мог понять: что это – мистификация, исповедь сумасшедшего или реальные события, причудливо переплетенные с мистикой?

Может быть, ответ даст предстоящая поездка в Лиходеевку?

И вот на следующее утро я уже возле гостиницы поджидаю Струмса. Мы условились встретиться в восемь… И ровно в восемь выходит Викентий Аркадьевич, а рядом с ним здоровенный малый, обвешанный сумками и рюкзаками. Увидел Струмс меня, махнул этак небрежно рукой, подзывая, а сам – к «Победе», что стояла у гостиницы. И детина с сумками за ним.

– Знакомьтесь, Митя, – говорит Струмс, – это мой ассистент Николай Егорович Белов, можно просто Коля.

Этот Коля молча сует мне руку, грузит вещи в «Победу», садится за руль, и мы трогаемся. Вернул я ему книгу, и вышел у нас прелюбопытный разговор.

Струмс меня спрашивает, мол, каково впечатление.

Ну стал я ему излагать свои мысли. Он сидит, хмыкает так, не поймешь, не то смеется, не то сомневается. Потом спрашивает:

– А вы обратили внимание на то место, где Кокуев рассказывает об ордене колдунов?

– Как же, – говорю, – обратил. Трижды перечитал.

– Ну и что же вы по этому поводу думаете?

– Извините, – говорю, – думаю, что все это бред.

– Бред, значит? – переспрашивает он. – А воскрешение девицы Суриной тоже бред?

Тут я растерялся. Не могу толком выразить своих чувств.

– Ага, молчите, – констатирует профессор. – А скажите, Митя, сами-то вы об этой Лиходеевке что-нибудь знаете?

Я давай рассказывать об истории, что я в детстве слышал, о своих изысканиях… Упомянул о статье Остродумова в «Русской старине». Он кивает: читал, мол, знаю.

Я рассказал о рукописной книге семинариста Воздвиженского. Профессор заинтересовался чрезвычайно. Достал блокнот, записал вкратце основные факты. Расспросил, как можно увидеть этот труд.

Так мы и едем. Он то расспрашивает, то помалкивает, что-то обдумывает.

Тут и я ему вопрос задаю:

– А сами-то вы, Викентий Аркадьевич, что думаете обо всей этой истории?

– Что думаю? А ничего не думаю. Приедем на место, там и думать будем.

И вот мы в Лиходеевке. К моему удивлению, остановились не в деревне, а отъехав от нее с полкилометра. Заехали в лес и расположились на небольшой уютной поляне. Молчавший Коля достал из багажника палатку, да какую-то хитрую, какой я никогда не видел. Яркую, просторную, с тентом, матрацы надувные. Словом, все иностранное. Быстренько, сноровисто все установил. Загляденье.

– Поживем денек-другой на природе, – говорит Струмс. – Чем в душной избе с тараканами да клопами, лучше на свежем воздухе, вон кругом какая благодать.

Перекусили мы наскоро. А потом профессор с ассистентом в лес собрались. Взяли свои сачки для ловли бабочек, снасть всякую. Потом гляжу, у Коли какая-то штука вроде миноискателя, с наушниками, только компактнее.

– А это что, – спрашиваю, – у вас такое?

– Это, – говорит Струмс, – прибор для определения геомагнитных полей.

– Так вы же не физики.

– Не физики, – подтверждает профессор, – но чтобы вы знали, молодой человек, именно в местах геомагнитных аномалий и водится бабочка, которую мы ищем. Такова особенность вида «мертвая голова».

Ну что ж, объяснили мне популярно, я и доволен. Перед уходом профессор мне говорит:

– Вы, Митя, далеко от машины не уходите, мало ли что…