— Замечательно, — спокойно улыбнулся он. — Я тоже туда собирался. Значит, увидимся. Как раз и солнце сядет.

— О чем вы? — не поняла Пэт.

— О том, что вы, быть может, позволите угостить вас чем-нибудь покрепче травяного чая.

В лагере железнодорожников Тэйта ждали.

«Вовремя», — подумал алхимик, увидев в компании подрывников чужака. Коренастый темноволосый бородач лет пятидесяти, одетый как местный фермер, заслужил симпатию парней и место за их столом тем, что угостил уставших от безделья и безденежья работяг сигаретами. Тэйт за двадцать шагов от своего вагончика почувствовал знакомый терпкий запах слишком дорогого для фермера табака.

— Здорово, Брай, — протянул он руку и вытащил бородача из окружения железнодорожников. — Каким ветром?

— Попутным, малыш. Попутным.

На «малыша» Тэйт привычно ощерился, но так же привычно смолчал.

Сдернул с дверей вагончика защиту и пригласил гостя внутрь.

— Скажи, что ты с хорошими новостями и вопрос с выработкой уже решен, — попросил с ходу.

— Такие вопросы скоро не решаются. Недельку еще подожди. Или две.

— Зачем тогда явился? — Тэйт нахмурился, потому что ответ его не порадовал.

— Затем и явился. Сказать, что время нужно.

— Ясно. Тогда до следующей встречи.

— Вот так сразу и прощаешься? — осклабился Брайан. — Даже винца дядюшке не предложишь за труды?

— За труды я тебе плачу, на выпивку должно хватать. Но если решишь надраться прямо сейчас, к матушке Фло не суйся.

— Что так?

— Сам там буду, не хочу наблюдать за соседним столом твою рожу.

— Ну сходи-сходи. Спусти пар. А то злой ты стал, малыш, неласковый.

— Ласковый я, — усмехнулся Тэйт. — Мягкий и пушистый. Но не со всеми. Так что проваливай уже. Хотя… Если нет других планов, прогуляйся по городу. Где-нибудь рядом с домом дока Эммета.

Удобная ванная осталась в найтлопском доме. В отцовском приходилось довольствоваться жестяным корытом, а прежде наносить воды из колодца. Хорошо хоть родитель приобрел-таки нагревательные амулеты, раньше нужно было греть воду на плите.

Пэт помогла Бекке промыть запылившиеся волосы и выкупалась сама. Отец в это время изображал крайнюю занятость — отсиживался в приемной. Туда имелся отдельный вход с улицы, но Пэт все равно знала, что пациентов у доктора Эммета не было.

В жилых комнатах отец появился, когда Пэт, причесавшись и надев платье, не из старых, хоть те и были впору, а из привезенных с собой, собиралась уже уходить.

— К Фло? — спросил, бегло скользнув по ней взглядом.

Она не удивилась такой догадливости, в Фонси ей идти больше не к кому.

Кивнула в ответ.

— Что ж дочку с собой не берешь? — едко поинтересовался родитель. — Думаешь, не место ей в борделе? А тебе ведь я туда бегать не запрещал.

Вспомнил. И не только утренний разговор. Припекло, видать. Годами припекало, теперь высказаться решил.

Не вовремя.

— Бекка уже спит, — ответила Пэт коротко.

Ушла от разговора. И из дома ушла.

На улицах было темно и тихо. Даже у дома матушки Фло, куда Патрисия добежала за пять минут, чтобы потом еще столько же бродить кругами, не решаясь войти. Хозяйка никогда не экономила на шумовой защите. Уважала право соседей на ночной сон, а те в ответ уважали ее. Скажи кому чужому, не поверят, но в Фонси матушка Фло была очень уважаемым человеком. И не только потому, что соблюдала общественный порядок.

Пэт набрала полные легкие воздуха, резко выдохнула и, собрав всю решимость, распахнула дверь заведения, которое отец, пребывая в дурном настроении, обозвал борделем. Сегодня внутри было тихо и немноголюдно. Пятеро мужчин играли в карты за столом в центре большого зала. Еще двое обсуждали что-то у стойки, уделяя больше внимания выпивке, чем присевшим в сторонке девицам.

И мужчины, и девицы были Пэт незнакомы. А вот зал — да. Зал все тот же. Обитые деревом стены, крашеный пол, массивная люстра над головами картежников, пианино в углу… Афишка под стеклом — гордость хозяйки: юная пепельноволосая красавица в открытом платье. «Блистательная мисс Флоранс! Только один вечер в вашем городе!»

— Лу! — Сильный грудной голос бывшей певицы Пэт узнала прежде, чем увидела его обладательницу. — Лу, старая лентяйка! Где…

Спускающаяся по лестнице женщина замерла, прижав руку к груди. Лицо, невзирая на морщины и наметившийся второй подбородок, по-прежнему привлекательное, озарила радостная улыбка. Но навстречу Пэт хозяйка не бросилась. Топнула ногой и крикнула еще громче:

— Лу! Стакан молока ребенку!

Пэт не смогла бы вспомнить, когда впервые услышала эту фразу, но одно знала наверняка — именно этих слов ей не хватало, чтобы окончательно осознать, что она вернулась домой.

Посетители отвлеклись, кто от карт, кто от бутылок, и завертели головами, выискивая неведомого ребенка, а толстуха Лу, за годы еще больше располневшая, уже несла поднос с молоком и печеньем. Обязательный ритуал, Пэт не уклонилась от его исполнения.

Лишь когда пустой стакан был возвращен на поднос, матушка Фло подошла к ней.

— Я надеялась, ты выросла, — хмыкнула, уперев руки в боки. В карих глазах, подведенных лиловыми тенями, блеснуло что-то. То ли смешинка, то ли слезинка. — Или хотя бы грудь приличную отрастила…

Саму Фло природа не обделила ни ростом, ни фигурой, испортить которую оказалось не под силу времени, и щека Патрисии, как в детстве, уютно прижалась к пышной груди, когда матушка раскрыла объятия.

— Прости, — шепнула Пэт виновато, — что ни разу не написала…

— Ты и не обещала. — Матушка Фло ласково погладила ее по спине. — Но могла бы, да. Приятно было бы получить от тебя весточку, а не придумывать, что где-то там ты счастлива.

— Не поверишь… — Пэт отстранилась со вздохом. — Я была.

— Поверю. Ты всегда была честной девочкой, Пэтси.

— Не всегда, — вырвалось почти невольно. — И не со всеми.

— Будешь каяться? — Хозяйка лукаво подмигнула, тряхнув рыжими от хны кудрями.

— Возможно. Если предложишь что-то покрепче молока.

Коктейль назывался «Милая Лиззи», и, если рассельские байки все же можно назвать легендами, история данного напитка по праву заслуживала места в их сборнике. Согласно ей, давным-давно, когда матушка Фло еще не была хозяйкой этого заведения, тут служила девушка по имени Лиззи, такая некрасивая, что ей не позволяли даже выходить в зал. Она стояла за стойкой и смешивала алкоголь — и уже после первого стакана превращалась в глазах посетителей в красавицу.

Как и все легенды, эта сильно приукрашивала действительность. Пэт отставила стакан и передернула плечами. Было время, когда она представляла себе, как заявится сюда взрослая, богатая и знаменитая и закажет «Милую Лиззи». И вот ей давно за тридцать, она вполне обеспеченна и знаменита в определенных кругах, но на вкус коктейль оказался так себе, а его волшебная сила на нее не подействовала: мужчина, на которого она смотрела, пока он сдавал карты, так и остался страшилищем с желтыми зубами и изъеденным оспой лицом, а Фло всегда была для нее красавицей. Блистательной мисс Флоранс…