это были не шиноби, — Узукаге коснулся рукой стены, и она тут же покрылась вязью фуин. — Фуиндзюцу — вот наш защитник. Защитник, кормилец и слуга. Самое главное — слуга. Фуиндзюцу — возможность управлять законами этого мира. Его энергией. Это очень великая сила, и клан Узумаки в этом месте не только расширяет наши познания о ней, но и придумывает способы сдерживать ее. Ограничивать.

— Бездумные эксперименты рождают чудовищ, — согласился Сенсома. — Но зачем здесь я? Моих знаний о фуин тут явно не хватит. Не мне — недоучке вашей дочери, помогать Узумаки.

— Но моей внучке ты помогал, — хитро усмехнулся Тоширо. — Хотя ты прав, я привел тебя сюда не для того, чтобы ты помогал. Пойдем.

И тут уже их встречала охрана — сильные просто по виду шиноби с безликими масками на лицах. Мельком проверив Узукаге — фуин не пустили бы сюда подделку, они, дождавшись кивка от главы деревни, проверили его спутника. Тщательно, профессионально, а значит быстро.

— Меч придётся оставить, — предупредил один из них.

Перерожденный безропотно отдал клинок его напарнику. Мусаси всегда бурчал, что меч для самурая поважнее руки, ноги и всех друзей будет, но его ученик этой страсти не разделял. Меч — лишь инструмент, который всегда можно заменить, а вот друзей, например, заменить труднее.

— Если мне нужно будет резать, я буду резать и без него, — улыбнулся юноша безликому. — Господин Узукаге, для чего нужны эти маски?

— Чтобы защитить семьи этих шиноби и их личную жизнь в целом, — Тоширо кивком поблагодарил охранников, и вошел в переход между пещерами. — Они тренированы и сильны, но у их работы есть обратная сторона — мирная жизнь. Безликие — хорошие шиноби, которые не посвящают всю свою жизнь военной службе деревне. Такие бывают. Они организованы, сильны, но имеют один… изъян.

— Не хотят класть свою жизнь на военное дело, — понимающе кивнул Сенсома. — Вы не будете против, если я расскажу о такой идее Хокаге?

— Флаг вам в руки, молодой человек.

До места, которое хотел показать Узукаге, пришлось идти долго. Проверяли их еще трижды, но перерожденный не роптал — так надо. По пути он примечал, где мог, разнообразные фуин и способы их применения. Его познаний действительно не хватало, чтобы равняться с шиноби клана Узумаки, но кое-что он знал, и дураком не был, поэтому Тоширо с удовольствием подискутировал с ним на тему простых фуин, а потом мимолетно провел поверхностную лекцию о более сложных. Совсем «обнаглевшему» Сенсоме даже пришлось попросить у одной женщины в халате ручку и блокнот. Та сначала возмутилась, но, распознав в спутнике юноши Узукаге, безропотно снабдила того всем запрашиваемым.

Наконец, Тоширо остановился возле огромных стальных ворот, на которые было наложено столько фуин, что даже Сенсома — человек с минимальными запасами родной чакры, совершенно не способный в сенсорике, почувствовал силу этих печатей. Столь огромна она была.

— То, что я покажу вам сейчас, должно будет оставаться тайной для всех. Хокаге можете рассказывать, он и так знает это, — Узукаге серьезно посмотрел в стальные глаза перерожденного. — Никто не должен знать, это понятно?

Сенсома просто кивнул. Если уж Тоширо решил ему доверять, то сомневаться сейчас как-то глупо.

— Я покажу вам это не потому, что мне нечего делать, а потому, что считаю вашу миссию еще более важной, чем даже ваш Хокаге. Помните я спросил вас о предполагаемых противниках? Их целях. Тобирама-сан считает, что враги попробуют убить меня — неплохой ход в начале войны, особенно если знать о внутренней политике Узумаки и о том, что Аоба-сан не будет поддерживать союза с Листом. Но откуда Облаку, как вы сказали, знать о наших внутренних делах? Я считаю, что враги могут попробовать добраться сюда. Здесь их цель. Может быть, по крайней мере. А потому мне нужно, чтобы один из вашего отряда — самый умный и надежный, тот, кому я буду доверять больше двух других, знал об этом месте. И мог его защитить. Цель вашего сюда визита проста, молодой человек. Если нападение состоится, и я почувствую, что враг пробивается сюда — вы должны будете повести своих напарников в бой и защитить это место. Естественно, в таком случае вы можете рассказать, что мы тут прячем.

— Я все понял, — Сенсома поклонился, выражая благодарность оказанной чести. — И что же это?

«Старик» усмехнулся и повел рукой по воротам. Защитные фуин узнали хозяина и приняли приказ. Створки начали открываться.

— Для начала открою меньший секрет — резиденция построена с расчетом на вселение всех жителей деревни туда не просто так. Все очень просто — благодаря нашим фуин и силе, и мастерству Первого Хокаге, нам удалось сделать ее величайшим Усилителем и накопителем, понимаете о чем я?

— Колоссально… — выдавил из себя чунин, проходя вслед за Тоширо в какую-то освещенную лабораторию с минимумом персонала. — Если там соберутся все Узумаки разом и начнут палить в неприятеля техниками…

— То взять резиденцию можно будет лишь истощением, — подхватил Тоширо. — Сенсома-кун, мне очень нравится то, как легко ты понимаешь и принимаешь такие вещи. Ты умен. У меня нет больше внучек, но что насчет племянницы?

— Вы еще умудряетесь шутить, говоря о таком, — юноша улыбнулся. — Но если резиденцию брать истощением, то это займет время. Очень много времени — помощь из Конохи сможет прибежать сюда и обратно, причем несколько раз.

— Именно, — щелкнул пальцами Узумаки, ведя гостя узкими коридорами. — Но мой предшественник — Ашина-сама, хотел сделать эту крепость еще более неприступной. Такой, чтобы даже один единственный Узумаки мог защититься от целой армии, находясь там. И он придумал использовать нашу с Сенджу реликвию. Величайшее сокровище этого мира.

Заведя Сенсому в непонятный тупик, Тоширо активировал какие-то совершенно незнакомые перерожденному фуин, которые внезапно превратили тупик в комнату, с большим толстым окном в конце. Окном, выходящим на небольшую комнату, полностью залепленную печатями, впитывающими чакру. Их было много, очень много, что поразило чунина, так как все они были активны.

Ничто в мире не должно было давать такого количества чакры, чтобы было активно все множество высасывающих печатей, сделанных самими Узумаки.

В центре комнаты находилась… кровать. Нет, скорее — ложе. И на нем, одетый в погребальные одежды из лучших материалов, лежал древний высохший труп. Столь древний и столь высохший, что Сенсоме показалось, будто это макет. Он знал предел человеческого тела. Тот самый предел, при прохождении которого труп человека разрушается,