становясь просто… ничем. Бальзамирование позволяет преодолеть этот недуг, но этот странный труп явно не был забальзамирован.

— Чей он, — хрипло спросил Сенсома, не понимая, почему один вид этого древнего высохшего трупа так давит на него.

Ощущение, будто он оказался перед чем-то совершенно Богоподобным…

— Рикудо Сеннина.

Сердце пропускает удар. Томура смотрит на Узукаге, точно так же придавленного физически ощущаемой силой, исходящей от мертвого тела, но видит, что тот серьезен. Он не шутит, и даже не обманывает. Он даже не ошибается — перед ними сейчас лежит труп того самого…

— Мудрец Шести Путей? — переспрашивает Сенсома, вновь поворачиваясь к стеклу.

Величайший человек из всех, когда-либо существовавших, и первый шиноби в мире почти ничем не отличался от обычных людей. Лишь два непонятных нароста на голове, в форме каких-то рогов, делали его мертвое тело необычным, по сравнению с другими. И рост. Рикудо Сеннин при жизни был высоким и худым. Чуть выше самого высокого человека, когда-либо встреченного Сенсомой. Пятипалые длинные руки, широкая грудь. И нечеловеческая сила, исходящая от него.

— Но… зачем? — не мог понять Сенсома.

— Реликвия или нет, но чакра от него исходит огромная и мощная даже после смерти, — голос Тоширо был сух и мрачен. — Мне самому это не очень нравится, но это — величайшее творение нашего народа. И последняя могила Мудреца Шести Путей. Да простит нас Ками. Он испускает даже не чакру, а… энергию. Духовную, телесную, природную и… еще одну. Мы назвали ее небесной. Преобразователи мощны, но даже их сил не хватает, чтобы перерабатывать все. КПД мало… было бы мало, если бы не самый лучший усилитель для фуиндзюцу.

— Жизнь? — перерожденный знал ответ. — Это должна быть особая жизнь. Кто жертва? И каков цикл?

— Жертвой являюсь я, — улыбнулся Узукаге, разводя руками. — А цикл — остаток моей жизни.

Сенсома посмотрел на этого человека. На учителя. На шиноби. На жертву. Узумаки были чудотворцами, хранителями секретов и знаний, но это…

Это было чем-то большим.

— Ваши волосы оттого и белы, — догадался юноша. — Даже у самых старых Узумаки они всегда остаются красными. Темнеют, выцветают, но остаются.

— По преданиям, Рикудо тоже был седым. Я ношу никчемную часть его силы в себе, так что удивляться нечему. Это метка. Знак того, что я Узукаге. Хранитель силы Мудреца Шести Путей.

Еще немного постояв в океане силы, исходящей от первого шиноби, чунин и Узукаге покинули секретный отдел этой огромной подземной лаборатории. Уже на выходе из более простых отделов, Сенсома позволил себе устало вздохнуть. Все же, хранить знание об ЭТОМ будет почти так же тяжело, как и воспитывать ребенка Второго…

— Я утомил вас, юноша, — улыбнулся Тоширо.

— Все в порядке, Узукаге-сама, — перерожденный протер глаза. — Просто это тяжело. Тяжело принять. А отвлечь себя пока нечем…

— Я знаю как вас утешить, — развеселился еще больше Узумаки. — Вы же помните — моя дочь о вас довольно однозначного мнения.

— И не лучшего, — мрачно усмехнулся Сенсома.

— Вовсе нет. Она просто очень не любит людей, помешанных на сражениях. И как объяснить глупой девочке, что весь наш мир таков? Думаю, она хотела, чтобы Наоми прервала порочный круг нашей семьи. Хаширама ведь тоже был сперва Богом Войны, а уж потом Шиноби…

— Хотите сказать, что вы… — Томура даже остановился, во все глаза смотря на молодого с виду (больше сорока не дашь), крепкого мужчину с белыми короткими волосами и такой же белой небольшой бородкой.

— Я хочу сказать, что вызываю вас на спарринг, Сенсома-кун, — улыбнулся Тоширо. — Снимем ваше напряжение, а заодно знатно повеселимся. В этой деревне с Узукаге совсем никто не хочет сражаться всерьез!

От такого предложения трудно отказаться!

Первая Мировая Война — поединок с Узукаге

Место для спарринга Тоширо знал, а потому сразу повел нетерпеливо разминающегося на ходу Сенсому туда. Арена — огромная квадратная комната из светлого камня, находящаяся в подвале резиденции. Сенсоме это место больше напомнило какой-нибудь самолетный ангар, чем место для сражений, но он почти сразу увидел главную особенность этого места — его контролировал один огромнейший рисунок фуин, явно выполненный не просто мастером — гениальным мастером в этом направлении.

— Я создал это место для подобных спаррингов сразу, как стал Узукаге, — как бы между делом сообщил Тоширо. — Не беспокойтесь за печать, ее я использовать в бою не буду. Она нужна для… Хм. Сами как думаете?

— Эти узлы и точки… каналы… — перерожденный напрягся, вспоминая вообще все, что он когда-либо слышал о фуин. — Что-то… нет, невозможно. Может это глупость, но ее основная функция… управление временем?

— Именно так, — спокойно кивнул Узукаге, ошарашив чунина. — Но у нее много ограничений — начиная от просто несчетного количества чакры, вкладываемой в процесс, и заканчивая тем, что действует она только на, собственно, помещение. Я не могу, допустим, состарить вас, или мгновенно омолодить. Как и отправить в прошлое. Не сильно полезная штука, но она позволяет не отстраивать это место заново каждый раз.

— Для тренировочного полигона — очень полезная, — не согласился Сенсома. — Узумаки просто потрясающи!

— Спасибо за похвалу. Смею отметить, что вы заметили лишь самую громоздкую часть рисунка — общая печать может так же накладывать гендзюцу местности, что позволяет проводить тренировки… в разных условиях. Так же тут есть шумоподавление, пара резервов, похожих на тот, что вы носите на лбу, и еще… по мелочи.

— Мелочи, — нервно хмыкнул Томура, озираясь. — И как вы еще не захватили этот мир?..

— Мы работаем над этим, — усмехнулся Тоширо, но тут же пояснил, видя непонимание в глазах собеседника. — Шутка. На самом деле все просто — клан Узумаки — пацифисты и миролюбы. В повседневной жизни мы можем быть какими угодно, но в… глобальном смысле войн мы не любим. Ненавидим, я бы даже сказал. Порой бывает, что какой-нибудь особо ярый фанатик мира срывается и идет причинять справедливость всем насильно, но его быстро ловят. Наши знания… наша сила… Я верю, что Рикудо даровал их не для войны. Мы — Созидатели.

— И как вы тогда объясните свое желание драться со мной? — иронично хмыкнул Сенсома.

— О, все просто, — Узукаге неспешно снял хаори, под которым обнаружились рубашка, с надетой поверх жилеткой. — Я же сказал — в повседневной жизни мы — обычные люди. И мы с вами похожи. Начнем?

Юноша усмехнулся и поправил очки. Огромная арена,