Как это говаривали древние? Труп врага сладко пахнет? И то, что вонь там, на этом пожарище, стояла адская.

Но есть и доводы против этой удобной версии.

Например, то, что Севастьянов после освобождения вернулся не куда-то, а домой в Подмосковье, словно и не боялся грозного Клинику. Устроился на работу в цирк…

— Черт побери, а что это Аркана в шапито потянуло? — словно прочтя мысли Колосова, хмыкнул Королев. — Это тот цирк, что в Стрельне на оптовой ярмарке представления дает? Вот никогда бы не подумал, что Аркан и цирк — две вещи совместимые.

Хотя.., если учесть, что он к прежним делам своим хотел вернуться, связи оборванные отлаживал, каналы, то с цирком, пожалуй, затея и не глупая. Шапито с места на место переезжает. Багаж то и дело грузят.

Среди всего этого скарба циркового пару-тройку ящичков с пластитом-толуолом заныкать — пара пустяков. И потом… Никита, а кто у нас этим цирком займется?

— Цирком? — Колосов думал о своем. — Надо будет съездить туда, навести справки о Севастьянове… Кому-нибудь поручу.

"Не очень, конечно, вяжется с характером Консультантова способ поджога машины, — думал он. — Клиника даже в экстазе мести не сделал бы все так неумело, топорно, по-дурацки. Он же сам сто лет за рулем, знает, куда спичку бросить, чтобы все разом вспыхнуло. Правда, и на старуху бывает проруха.

А потом эти недомолвки эксперта насчет оружия.

Пули от «ТТ» — это бесспорный факт. А все же что-то там баллиста настораживает. Уж очень обтекаемые выводы дает. Однако и это может быть нашей ошибкой… Черт, так гадать сколько угодно можно. Пока не возьмем Клинику за жабры, не вытряхнем из него все…"

— Итак, версий основных, рабочих, по делу пока две. — Колосов обвел глазами притихших коллег. — Первая: убийство Севастьянова совершено Консультантовым из мести. И вторая: убийство совершено кем-то другим, возможно, из еще пока не известного нам окружения Аркана по неустановленному же мотиву. Отработкой Консультантова займусь я сам. В группу по этой версии войдут Королев, Андреев. Саша Загурский — завтра из отпуска как раз выходит. По связям Севастьянова будут работать… — Колосов буднично начал «озадачивать» сотрудников. — Так… проверкой нынешнего места работы потерпевшего, цирка-шапито, в Стрельне займется…

Черт возьми, все вроде получили ЦУ под завязку, все загружены, кому поручить эту ерунду? Взгляд Никиты упал на Андрея Воронова, скромненько выглядывающего из-за сейфа. Молодые сотрудники вели себя на оперативках у шефа тише воды, ниже травы.

— Андрей, ты у нас Мячниковское кладбище курируешь? Ну, так тебе до ярмарки в Стрельне рукой подать.

— Никита Михалыч, а можно я лучше в вашу группу войду, а? Вон и наставник мой, товарищ подполковник, с вами, и ребята, а мне все какая-то чепуха…

— Милый ты мой, мне только цирка и не хватало для полного счастья! — пробасил Королев. — Да ты что, дурачок, отказываешься? Это же курорт, забава!

Дрессированные медведи там, пони, девчонки на трапециях в коротких юбчонках.

— В купальниках-бикини, то-оненькие такие веревочки, — мечтательно уточнил кто-то из сыщиков. — Андрюша, хочешь, поменяемся заданиями? Только чур…

— Хватит зубоскалить. — Колосов поставил в пререканиях точку. — Это дело мы обязаны раскрыть.

Задача понятна? Всем? Тогда — все.

Сыщики расходились по кабинетам. Медлил в коридоре только Воронов. Он так и не понял — ему или не ему поручил шеф навестить место работы Севастьянова-Аркана.

Все дальнейшие, во многом странные и трагические, события этого дела начались, по глубокому убеждению Кати, именно в тот солнечный летний день, когда она лично отправилась в Стрельню. Материал о жутком происшествии на кладбище был закрыт для публикации. Но, по правде говоря, и опубликовывать пока было нечего. Из сбивчивого, полного недомолвок рассказа Воронова и глухих слухов, гуляющих по главку, какой-либо достоверной картины происшедшего все равно не слепишь. И поэтому Катя решила, как и хотела, ехать в район и постараться хоть что-то накопать там. И к этому весьма опрометчивому (как впоследствии оказалось) решению ее кое-что подтолкнуло.

В четверг вечером, накануне этого дня, Вадим Кравченко приехал домой очень поздно и в состоянии, описать которое Катя давно уже затруднялась, хотя обладала живым воображением. Эта призрачная дымка равнодушной печали, смесь меланхолии (проще сказать — пофигизма), грубоватого вымученного юмора, усталости и отрешенности давно уже затуманивала взоры драгоценного В. А., когда он, вернувшись домой с очередного суточного дежурства при особе своего работодателя Василия Чугунова, более известного в отечественных деловых кругах под непочтительной кличкой Чучело, сменял деловой костюм на джинсы и футболку, распахивал настежь дверь в лоджию и плюхался в любимое кресло.

Кате в такие минуты казалось: ей ничего не остается, как свернуться в клубочек на коврике возле любимого мужа и господина и, преданно заглядывая ему в глаза, пытаться поймать этот его уплывающий в никуда, снисходительный и вместе с тем такой далекий взгляд.

Катя видела: драгоценный В. А., так же как и закадычный друг его Серега Мещерский, изнывает от самой зверской, самой разрушительной скуки.

С некоторых пор периоды беспробудного пьянства сменились у его работодателя Чугунова вялой активностью. Отлежав более двух лет в зарубежных антиалкогольных клиниках, закодировавшись, загипнотизировавшись, зашившись в пух и прах, пережив легкий инсульт и семь приступов «печенки», Чугунов тяжело, мучительно и медленно, но вроде бы завязывал с выпивкой. И казалось, что вместе с коньяком и водкой из работодателя уходит по капле и вся радость бытия.

— Мухи у нас в конторе дохнут, Катька, — сетовал Кравченко. — Приедет мой старикан с дачи в офис, сядет в кабинете и сидит. Заглянешь к нему — статуя очумелая. То в окно час пялится, то потом — еще час в крышку стола красного дерева. То перстень-печатку с пальца снимет, посмотрит, поглядит и… В делах полный штиль. Инвесторы выжидают, все контракты заморожены. Компаньоны… У этих только и сплетен, кто чей человек в правительстве, кто под кого прогнулся, кто кого посадит и когда и долго ли ждать этого — к августу или к ноябрю. Такая, девочка моя, тоска… Когда старик употреблял — жизнь прямо ключом била. Мы не успевали поспевать за ним. То подать лимузин, то отменить, то сопровождение — и к Семенычу на Воробьевы горы с террасы ресторана «Москву смотреть», то в «Славянский рай» на огонек, то на блины с икрой к Пререкаеву в «Сибгаз», то в русскую баню, то в сауну, то к Веронике на часок от жены-старухи встряхнуться. Двадцати четырех часов в сутки не хватало Чугуну, во как жил! А сейчас… Глянет на меня — в глазах смерть собачья прямо: «Ну что, сынок, вот дела-то какие у нас…»

— Но у него же предприятия, бизнес, — удивлялась Катя. — Как же это он так бездельничает целыми днями?

Кравченко только слабо махал рукой: