показалось, что нахожусь у себя дома. Когда глаза привыкли к темноте, я понял, что это нифига не дом, а хрень какая-то. Голова гудела, и мое первое ощущение было, что эта синявка — очень нехорошая синявка. Я сидел прикованный к какому-то стулу, руки уже затекли и болели. Также сильно болела голова и шея. Я попытался дернуться. Это не очень сработало, видимо, меня привязывал десантник, только больнее стало.

— Че за херня?

Да, больше ничего и не скажешь. Сижу за решеткой в темнице сырой. Только темница эта не сырая, а решеток нет. И света нет. Тепло и сухо. Неприятно и страшно.

— Ау! Люди! Эни бади хоум? — прокричал я. Затем решил использовать старый дедовский метод. У мамы, наверное, уши бы отвалились от такого количества матов. А дед говорил, что так точно кто-нибудь придет, тупо позырить, кто ж это так лается.

Вы знаете, сработало. С моей правой стороны что-то заскрипело, и в комнату ворвался яркий луч света. Я обернулся. В комнату вошел человек. Силуэт позволял определить, что этот товарищ мужского рода. Я прищурился.

— Здрасте…

— Приветствую, — силуэт обернулся к выходу. — Он очнулся.

В помещение вошло еще три человека. Я, знаете ли, маленько припух. Так как было не очень видно, кто это, я отвернулся к противоположной стороне стены, чтобы не слепить себе глаза, чтобы они снова адаптировались к условиям полумрака. Что же ко мне столько интереса в последнее время?

— Как ты себя чувствуешь? — послышался знакомый голос. Даже очень знакомый.

— Свободным — намного лучше было бы, — ответил я. — Мы знакомы?

— Это посттравматический шок, скоро все пройдет. А приковать тебя мы были вынуждены. Много буйствовал, мог натворить глупостей.

Это же Диония! Вот так новость. Я обернулся. Так и есть. Позади Дионии стоял Антон и еще один, незнакомый мне, человек. Я помотал головой, стараясь привести мысли в порядок. Ничего не получалось.

— Что происходит?

— Ничего хорошего, — подал голос Антон.

— Я догадался.

— Скажи, Виктор, где ты нашел эту женщину? — спросила меня Диония, подойдя поближе.

— Какую? — не понял я.

— Ту, которая была с тобой?

— Э…, — я замялся. — На улице.

— Проститутку, что ли, снял? — поинтересовался Антон.

— Ну… да.

— Своей мало? — спросил меня человек, который стоял чуть позади Антона и Дионии.

— А что-то потянуло, выпил прилично. — Я постарался расслабиться, чтобы мышцы не так болели. — А в чем, собственно, дело?

Незнакомец подошел ко мне поближе. Он был высоким, одетым в черный костюм современного покроя. Как мне показалось, в его крови булькали гены арабов.

— А дело в том, молодой человек, что вас куснули.

— Что? — переспросил я.

— К сожалению, это так. — Диония подошла ко мне, — Мы вовремя почувствовали неладное, поэтому отправили к тебе Давира, чтобы он смог вмешаться.

— Насколько все серьезно? — я не очень верил в происходящее.

— Мутация еще не началась, но кое-какие процессы уже пошли, поэтому ты вел себя не очень хорошо. — Давир, тот самый незнакомец, улыбнулся. — Поэтому мне пришлось тебя тут оставить и связать.

Я призадумался. А шея действительно болит. Нет, давайте разберемся. Если меня укусил вампир (вспомним Юрия Хоя), значит, скоро я превращусь в замечательную зверушку, которая бегает по ночам и пьет кровушку добропорядочных граждан. Как скоро это произойдет — я не знаю. И это ни капли не радует. Хм. Значит, эта придорожная синявка оказалась вампиром? С другой стороны ничего удивительного нет. Так очень просто присасывать всякого рода холуев, в чьи стройные ряды записался ваш покорный слуга.

— Сколько у меня времени?

— Если не принять радикальных мер, то сутки, — ответил Антон.

— Что значит «радикальные меры»? — не понял я.

— Понимаешь, Виктор, — Диония подошла ко мне почти вплотную, — у нас есть антидот, который изготавливали еще наши предки. Мы его использовали около трехсот лет назад, но сейчас не знаем, каково будет воздействие препарата на твой организм, технологические процессы сильно изменили генетическую структуру человека.

— Так, меня сейчас не очень волнуют умные мысли, — оборвал я Дионию. — Эта фигня подействует?

— Теоретически, она подавит распространение вируса на девяносто процентов, — пожал плечами Давир.

— А практически?

— Часть останется в твоих клетках.

— Это плохо? Это может привести к повторной заразе?

— Я не знаю, — сказал Давир.

Очень интересно. Я посмотрел на Давира. Он стоял и смотрел на меня, в его глазах я ощущал сожаление и грусть от безысходности.

— Развяжите меня, — сказал я. Диония кивнула Давиру, он щелкнул затворами, и я сразу почувствовал большое облегчение.

— Так. — Я размял запястья. — Вводите вашу байду, но, перед тем как я превращусь в подопытного кролика или кровососа, я хочу вспомнить и понять, что произошло в моем доме.

— Твое право, — кивнула Диония.

— А еще я бы не отказался съесть чего-нибудь. — Я посмотрел на своих собеседников. — Мяса. С кровью. Блин, да лапши из бичпакета хотя бы.

Я пошел к выходу из этой душегубки. Мой мозг усиленно работал, стараясь вспомнить хоть что-нибудь после того момента, как я приступил к развратным действиям с представительницей древнейшей профессии. Однако никакой информации в моей памяти не находилось. Я остановился, потом размял кисти рук. Почесал правую ягодицу (прошу прощения за подробности) и обернулся.

— А что с этой гнидой?

— Ничего. — Ответил Антон. — Больше ничего. Кучка пепла.

— Это у меня дома?

— Ну да.

— А в другом месте нельзя было ее отоварить? Не знаю, как у других, но у меня возникло бы много вопросов, откуда на диване столько пепла, — я с укором посмотрел на Антония.

— Извините, молодой человек, — усмехнулся он, — но к этому мы не имеем никакого отношения. Все вопросы задавайте себе.

— В смысле? — не понял я.

— Это ты ее уничтожил, а не Давир.

— Я?

— Да.

Здравствуй, жопа, Новый год. С каждой минутой все интереснее. Я присел на корточки. Несмотря на то, что проститутка оказалась совсем не человеком, у меня было какое-то странное чувство, которое я вряд ли смогу описать словами. Не каждый день вам говорят, что вы убили человека. Хотя… Стоп! Какой, на фиг, человек! Эта зараза грызанула меня! По ее милости я теперь стану непонятно кем, и не факт, что лекарство, которое мне предлагают сехметы, поможет. Так что я зря так убиваюсь.

Я встал. Потянулся и посмотрел на сехметов. Они стояли у входа в комнату, где меня держали связанным, и смотрели на мои телодвижения. В глазах их явно просматривалось удивление и непонимание того, что происходит.

— Давайте поедим, — сказал я. — Уж больно жрать охота.

Ужин прошел в молчании. Я уплетал за обе щеки все, что было на столе, старейшины практически не притронулись