благополучно приземлился лицом и грудью прямо на покойного. В кладбищенской тишине раздался стук от упавшей трости и звонкое – крак от ломающейся о камень маски.

Старику быстро помогли подняться и все невольно уставились на бледное лицо покойника. Ведь все из присутствующих, кроме его сына, за долгие годы дружбы и совместной работы ни разу его и не видели.

Риан медленно поднял раскроившуюся маску. Старик виновато уставился в землю. Юноша поднял осколки над головой, внимательно осматривая места сколов на солнце, а затем резко, с каким-то омерзением отбросил ее в сторону. Старик дернулся, словно его ударили током.

Риан, под пораженные взгляды всех собравшихся, аккуратно развязал тесемки на собственной маске и бережно одел ее на покойника. Черная траурная маска жутко смотрелась на посиневшей коже и белых словно снег седых волосах. Молча, не проронив ни слова, Риан развернулся и ушел.

Он шел быстро, размашистыми шагами, а все вокруг глазели на него. Роботы следили за ним на расстоянии, но не приближались, пока тот шел по многолюдным улицам. А зевак становилось все больше и больше…

Риан вошел в первый попавшийся бар. На него – даже посреди сигаретного дыма, алкогольных паров, ползающих повсюду тараканов, вырезок из порно журналов на стенах, на которые пялились сальными взглядами толстые пропитые мужики, все обратили особое внимание. Все взгляды, проглядывающие через прорези масок – прежде захмелевшие, угрюмые или блаженные, сальные, мечтательные, сонные, теперь же выражали искреннее недоумение и презрение. Они – пропойцы, картежники, уродливые пошляки презирали его. Ведь наконец – то в их поле видимости попал человек, который по нормам общества почему-то считался хуже них самих. И конечно никто не упустил такую возможность – вскоре начали зубоскалить, кто – то даже закатывал рукава, но в бой идти не решался.

Все еще находясь в полузабтьи, Риан плюхнулся за стойку и попросил чистого виски. Бармен – рослый темнокожий мужчина, за годы работы в баре повидавший немало, посмотрел на него испепеляющим взглядом.

– Тебя – здесь поить не будут! Прочь из моего бара, извращенец!

В поддержку ему раздались вопли восхищения. Казалось, все ждали этой фразы. И без того шумный бар, заголосил весь, со всех сторон на Риана градом посыпались оскорбления, а людской поток грубо подхватил его под мышки и вытолкнул на улицу. Но в этом потоке была одна рука, вложившая в ладонь юноши бумажку. Инстинктивно он сжал ее и не разжимал ладонь до тех самых пор, пока не пришел домой.

Мать, увидев, что сын пришел домой без маски, испуганно вскрикнула и убежала в другую комнату. Риан устало опустился на стул и наконец то посмотрел, что же было написано на той бумажке. Он ждал оскорбления, но заместо него на ней кривым почерком был выведен адрес, а ниже подпись – приходи сегодня в полночь, не приведи хвост, бумажку сожги. Тайные доброжелатели.

Когда Риан пришел на место и постучался в дверь долго никто не отзывался. Затем раздался хриплый мужской голос.

– Шин, это тот парень, про которого ты говорил?

– Да пусти, дай то в глазок посмотрю! Тьфу ты! Да как я пойму в такой темноте, да в маске.

Послушалось недовольное ворчание, за дверью началась перепалка. Через пару минут (за которые он уже раз сто думал броситься бежать прочь от этого незнакомого места, а то мало ли что) она наконец – то открылась и перед Рианом стояли двое мужчин. Один из них – высокий и тощий, поджарый и молодящийся, судя по щегольскому серому костюму и подкрашенной (но уже неумолимо отросшей) седине был в скромной серой маске с вытянутым носом. Несмотря на скромность, она была сделана со вкусом и была украшена еле заметным, но элегантным узором. Второй же – чуть помоложе, был весь довольно округлый, с отдающей в желтизну коричневатую кожу, в старом просаленном свитере и легкой коричневой жилетке поверх. Он носил ярко желтую округлую маску с парой синих и красных симметричных точек по бокам.

– Сними маску, – сказал круглый.

Риан на минуту опешил.

Круглый тяжело вздохнул, стащил свою, показав заросшее щетиной пухлое лицо.

– А так?

Юноша снял маску и аккуратно спрятал за пазуху пиджака.

– Он? – уставшим голосом спросил тощий. В этот момент он почему-то напомнил Риану цаплю. Вытянутую серую цаплю…

– Он, пошли, – схватил юношу за плечо, круглый потянул его за собой в другой конец коридора.

– А кто вы? Я же не могу так просто за вами идти.

– Мы, – заговорческим шепотом сказал ему круглый, – мы, те кого презирает наше надменное общество. Мы – общество антимасочников. Не бойся, мы не причиним тебе вреда, но доказать тебе в открытую что мы свои не можем – нас же сразу схватят. Так что придется тебе пройти с нами в эту закрытую комнату. Наш поступок очень вдохновил нас.

– Все хотели бы увидеть тебя, – сухо добавил тощий, и они втроем пошли вглубь коридора, где была еще одна дверь.

А за дверью Риана ожидало множество лиц – именно лиц, без масок. Всего в комнате (вместе с встретившими его мужчинами) было девять человек – в основном мужчины намного старше него и лишь пара женщин – одна в летах, но ухоженная и другая – серая мышка, помоложе, почти что его сверстница. И все девять пар глаз уставились на него.

Первой опомнилась дама в летах. Кокетливо стреляя глазками, она обратилась к новоприбывшему.

– Шин рассказал нам о вашей смелости, молодой человек! Мы собираемся давно, но выступать в открытую – на подобное из нас уже многие годы никто не решался. Расскажите, расскажите нам свою историю.

– Какой красавчик, – громким шепотом бросила она «серой мышке». А ведь в свои 33 Риан и впрямь был хорош собой, со статной фигурой, ростом чуть выше среднего, но при этом на лице его, лишь слегка тронутым легкими морщинами проглядывали, казавшиеся детскими черты – чуть пухлые алеющие губы, большие вечно смущенные зеленые глаза. Русые, с небольшой рыжизной волосы забавно топорщились, а нос и верх щек был усыпан веснушками. Эдакий ребенок с телом взрослого.

Его усадили за стул, налили обжигающего бренди, и Риана в какой – то момент словно прорвало (вот что значит с психологическими проблемами не ходить к психотерапевту), и он рассказал все – про маму, про то, как по его вине разбилась ее маска, со злобой вспомнил реакцию окружающих, с тоской – ее нынешнее состояние. Потом рассказал про похороны, с которых так рано ушел…

И все слушали и внимали его словам.