являлся кадровый японский разведчик Мацудайра (действовал под именем Хисамацу). Особую активность японские разведорганы проявляли в течение лета 1945 г. [3, с. 130–133].

Командование поставило перед военными контрразведчиками Забайкальского фронта ответственные задачи по пресечению возможных попыток проникновения японской агентуры в штабы, соединения и части советских войск, а также по розыску и аресту японской агентуры и активных белогвардейцев, которые вели подрывную деятельность в тылу наступавших советских войск. В соответствии с этим, начали укрепляться прежде всего органы военной контрразведки Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов, игравших основную роль в подготовке и проведении Маньчжурской стратегической наступательной операции. Сюда был направлен заместитель начальника ГУКР «СМЕРШ» генерал-лейтенант И. Я. Бабич, отличавшийся высоким профессионализмом и бережным отношением к кадрам. С ним находилась группа из 30 опытных военных контрразведчиков, задачей которых являлась координация деятельности всех органов «СМЕРШ»[35].

Начальником управления контрразведки Забайкальского фронта стал генерал-лейтенант П. В. Зеленин, опытный контрразведчик, хорошо проявивший себя в должности начальника управления «СМЕРШ» 3-го Белорусского фронта. Это был профессионально подготовленный руководитель, еще до войны приобретший навык ведения закордонной работы.

Всего для укрепления органов контрразведки на восточном направлении было прислано свыше 170 руководящих работников и военных контрразведчиков, имевших опыт фронтовой работы на протяжении Великой Отечественной войны. В местах расположения советских войск ими была проведена большая работа по организации охраны штабов, узлов связи, шифровальных и управленческих органов, а также по усилению розыска вражеской агентуры и укреплению кадров местных органов контрразведки «СМЕРШ». И. Я. Бабич оставался при группе Маршала Советского Союза A. M. Василевского, главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке, до завершения Маньчжурской операции и полного разгрома милитаристской Японии[36].

По всему оперативному пространству в Забайкалье, Приамурье, Приморье и на Камчатке, на случай возможной японской оккупации этих территорий, в обстановке строгой секретности формировались партизанские отряды, которые проходили специальную подготовку. В короткие сроки было создано более 170 военных формирований из числа местных жителей, обученных, экипированных и вооруженных, имевших командные штабы и готовых по первому сигналу выступить против захватчиков.

В Забайкалье, в таежных местах, в строгой тайне закладывались базы с оружием и продовольствием, подбирались бойцы и командиры партизанских отрядов, создавались разведывательная сеть и партийное подполье. Специальные подразделения органов госбезопасности Дальнего Востока и Забайкалья с соблюдением строжайшей конспирации проводили эту работу. В помощь им прибыл П. А. Аносов, бывший политкаторжанин, один из видных руководителей партизанского движения в Забайкалье в 1919–1920 гг. С его помощью в тайге заложили около 100 партизанских баз [4, с. 204–207].

Одновременно за кордоном — в Харбине, Мукдене, Цицикаре, Чанчуне, Дайрене и других маньчжурских городах велась кропотливая и умелая деятельность по созданию из числа русских эмигрантов так называемого «белого подполья», которое работало на Красную Армию. Благодаря усилиям этого подполья, развернутого в тылу японцев и сотрудничавшего с резидентами советской разведки, многие населенные пункты были взяты советскими войсками молниеносно, без пролития крови.

Японской разведке так и не удалось установить планы советского руководства на восточном направлении. Командование Квантунской армии считало, что советские войска будут готовы к наступлению лишь в сентябре-октябре 1945 г. Деятельность военной контрразведки «СМЕРШ» обеспечила скрытность перемещения, развертывания и внезапность перехода советских войск в наступление, что сыграло важную роль в разгроме Квантунской армии.

Контрразведчики «СМЕРШ» проводили большую работу по своевременному информированию советского командования о внутриполитическом положении в Маньчжурии. Имела место разумная практика поддержания тесных деловых контактов между резидентами военной контрразведки и аккредитованными дипломатами, журналистами. Между ними происходил постоянный обмен политической информацией, что было крайне важно для избежания ошибок при оценке той или иной ситуации.

Важная информация поступала о настроениях разных слоев русской эмиграции. В ее среде особое изменение политических взглядов стало наблюдаться с 1943 г. Как подчеркивали белоэмигрантские газеты «Русское слово», «Заря» и другие, в это время отмечалось «крупнейшее историческое событие» — десятилетие образования «государства Маньчжоу-Ти-Го» (Маньчжоу-Го) и «вступление его в одиннадцатый год развития». Японские оккупационные власти специально учредили так называемый «Центральный комитет», который обеспечивал организацию всех юбилейных торжеств, а сами торжества объединялись идеей: «Основание Маньчжоу-Го — путь к возрождению Азии». Руководителем комитета был назначен представлявший Харбинскую японскую военную миссию (ЯВМ) генерал Р. Като.

Военными контрразведчиками «СМЕРШ» в ходе оперативно-разыскной работы были обнаружены и изъяты документы, подтверждающие активное участие забайкальской белоэмиграции в праздничных мероприятиях. Так, забайкальский белоэмигрант Богданов был награжден военным министром Маньчжоу-Го Юй Шеньченем почетной грамотой и именными часами за «безупречную службу в полиции» и оказание содействия «в политико-разъяснительной работе».

Из рук премьер-министра маньчжурского правительства Чжан Цзинкуя получили свои награды А. И. Вележев, М. И. Шмейсер, А. И. Пурпур, В. А. Буляко-Корецкий и другие активисты белой эмиграции, представители так называемой «отечественной исторической школы в Маньчжурии». Все они были тесно связаны с «Русской фашисткой партией», работали под непосредственным руководством генерала Р. Като. Маньчжурский премьер-министр особо подчеркнул их вклад в «строительство… молодой страны, включившейся в восточноазиатскую сферу взаимного благополучия», в «упрочение братских связей с могущественной Японией, ведущей священную войну за Великую Восточную Азию».

По случаю десятилетия Маньчжоу-Го атаман Семенов в поздравлении императору Пу И свидетельствовал: «Основание Маньчжоу-Го явилось первым этапом в той грандиозной перестройке мира на новых справедливых началах, которая совершается ныне Великой Японской империей совместно с ее союзниками. Не сомневаюсь, что победа увенчает правое дело нации Ямато, несущей освобождение всем народам, в том числе и нашей России».

Японские и маньчжурские власти в проведении юбилейных мероприятий пытались добиться более широкого представительства русской эмиграции, но эти усилия не дали желаемого эффекта. Белоэмигрантская печать даже была вынуждена задаться вопросом, почему русское население проявило пассивность. Газета «Голос эмигрантов» рискнула осторожно предположить: «В преобладающем большинстве русские с нежеланием посещали празднества. Возможно, они начинают проникаться симпатией к своей исторической родине…». Это свидетельствовало об изменении настроений среди русской эмиграции в Маньчжурии, значительная часть которой все более неприязненно относилась к японским оккупационным властям и их действиям [5, с. 20–22].

Начавшиеся после разгрома японцев на Халхин-Голе внутренние процессы расслоения в среде русской диаспоры серьезно углубились. Нападение фашистской Германии на Советский Союз, разгром немецких войск под Москвой, затем, в особенности, победное Сталинградское сражение и последующий коренной перелом в Великой Отечественной войне — эти события заметно активизировали так называемых «оборонцев», считавших борьбу советского народа против германского фашизма справедливой. Напротив, серьезно ослабло влияние другой части эмиграции — «пораженцев», которую представляли Семенов и его сторонники.

Информация контрразведчиков «СМЕРШ» об этих процессах позволяла советскому командованию иметь верное представление, кто в сложных условиях эмиграции оставался истинным патриотом Отечества, на кого можно опереться в войне с милитаристской Японией.

Менялись настроения и японского военного командования, хорошо понимавшего, что близится час возмездия. Вся эта важная информация своевременно поступала от контрразведчиков «СМЕРШ», помогала правильной ориентации частей