звука, который фанаты Металлика

узнают в его поздних работах. Он нашел свой стиль всего через несколько лет после того,

как взял в руки бас-гитару, и хотя звук искажённого баса был известен в ‘77 году

(британские басисты Лемми, Гизер Батлер, и в некоторой степени Жан-Жака Бурнела из

«The Stranglers» - все они экспериментировали со звуком), немногие бас-гитаристы

Западного побережья выбрали этот путь.

“Несмотря на оригинальную игру на инструменте и необычную музыку, Клифф

оставался всё тем же прямолинейным парнем. Он уважал своих родителей” – говорит

Джим Мартин. “Он со своими родителями жил в частном доме, поэтому нам приходилось

вести себя очень тихо во время своего пребывания там. Клифф приготавливал кучу еды, и

мы устраивали рокешники…тоже довольно тихие”. Что необычно для человека из

спокойного мира Калифорнии, Клифф обладал целеустремленным пристрастием делать

то, что ему казалось правильным, не допуская компромиссов, если ему казалось, что они в

чём-либо неуместны, и, будучи предельно честным по поводу того, что думал.

Эту деталь характера Клиффа отмечают многие его друзья. Джим Мартин: “Он

понял, что мог заставлять многие вещи работать на него, и научил меня думать похожим

образом”. Джэн Бёртон вспоминает: “Он был настолько честным, что иногда я думала: ‘О,

Клифф, тебе не стоит быть таким честным’, ни малейшей лжи даже во благо, иногда это

немного сбивало с толку. Однажды мы говорили об этом, и он ответил: ‘Мне не нужно

никого обманывать. Я не хочу лгать’. Вот что он думал обо всём этом. Господи, думаю, он

ненавидел ложь больше всего на свете. Ему просто нравилось быть самим собой”.

Быть собой означало контролировать свой выбор, и хотя Клифф никогда не

переезжал из дома родителей в Кастро Уэлли – в том смысле, что он никогда не покупал

себе жильё и не съезжал из своей собственности – он покинул «Улицу ЭЗ» как только

окончил школу в 1980 году.

37

TO LIVE IS TO DIE

“Клифф ушёл” – говорит Джим, - “а я старался сохранить группу ещё некоторое

время в бесконечной череде изменений состава. Я начал играть во многих группах,

думаю, одно время я играл в четырёх сразу, так что я довольно много этим занимался

каждый вечер. Мы с Клиффом продолжали собираться вместе и проводить джемы, чаще

всего с барабанщиком Дейвом Донато.”

Как бы то ни было, когда Джиму предложили присоединиться к новой группе

«Faith No More» из Сан-Франциско, что означало конец «Улицы ЭЗ», состоялась

последняя поездка Клиффа Бёртона и Джима Мартина. При поддержке бас-гитариста

Билла Гулда, также перешедшего в «Faith No More», парни сыграли шоу под названием

‘Куроёбы’ в клубе «Мабьюхэй Гаднс» в Сан-Франциско. Позже Билл вспоминал этот

концерт как гигантский джем, сыгранный после того, как музыканты напились и

накурились на полную катушку, что было “ужасно” встречено публикой.

Этот период в жизни Клиффа завершился с окончанием школы и началом

обучения музыке в колледже. Нельзя сказать, что он отказался от спокойного образа

жизни, которым наслаждался, будучи подростком, или ночного образа жизни, который

ему очень подходил. “Обычно он не ложился спать всю ночь” – говорит Джэн. “Ему не

хотелось менять свой стиль жизни, для него это было слишком трудно. Дейв Донато и

Джим Мартин иногда заходили к нам, они играли в «Подземелья и драконы» или

смотрели видеозаписи, а он занимался приготовлением пищи на всех, вроде омлетов, он

обожал готовить всё это сам, при этом ему очень редко удавалось нас разбудить. Он был

исключительно внимательным и заботливым”.

Дейв Донато делится приятными воспоминаниями о тех ночных посиделках

несколько лет спустя. “Я проводил с Клиффом немало времени. Мы ловили рыбу с пирса.

А потом возвращались к нему домой где-то в три или четыре часа утра, и Клифф

принимался готовить много еды на кухне. У меня довольно громкий голос, и первое, что

частенько происходило, это когда Джэн говорила: ‘Клифф, ну-ка иди сюда’. Клифф

смотрел на меня и говорил: ‘Ах ты козёл!’ Он спускался в гостиную, и я слышал, как Джэн

выговаривает Клиффу о том, чтобы его друзья вели себя потише”. В следующий раз она

сказала мне прямо: ‘Дэвид! Мне не