Против войск правого крыла Юго-Западного фронта действовали пять пехотных дивизий 2-й полевой армии вермахта и часть сил одной из танковых дивизий 2-й танковой армии группы армий «Центр».

И войска правого крыла Юго-Западного фронта не имели общего количественного превосходства над противостоящим им противником. Если соотношение сил по количеству людей было примерно равным, то по танкам вражеская группировка превосходила наши войска в 1,3 раза, а по артиллерии почти в 2 раза.

Таким образом, войска Калининского, Западного и Юго-Западного фронтов к началу контрнаступления не имели общего численного превосходства над войсками группы армий «Центр» ни в людях (в дивизиях и бригадах), ни в артиллерии, ни в танках. Более того, противник имел значительное превосходство над нашими войсками в артиллерии, особенно в крупных калибрах.

Однако в соответствии с теорией военного искусства советское командование сосредоточило основную часть своих орудий, минометов, а также реактивных систем на участках предполагаемого наступления. Против 6300 орудий и минометов противника войска Западного фронта имели 4900 орудий и минометов (приведены данные на 8 декабря, также без учета 50-мм минометов. — Примеч. авт.) и около 300 боевых машин реактивной артиллерии (в состав сил Западного фронта было передано 34 дивизиона РС из 66, насчитывавшихся в тот период в действующей армии. — Примеч. авт.). Кроме этих средств, для поддержки войск Западного фронта привлекалась часть артиллерии Московской зоны обороны.

Основная масса артиллерии Западного фронта, более 2500 орудий и минометов и 107 боевых машин реактивной артиллерии, была сосредоточена в армиях правого крыла (30-я, 1-я ударная, 20-я и 16-я армии), решавших главную задачу. Здесь наши войска имели превосходство над противником в 1,5 раза, а в 16-й армии, действовавшей на наиболее важном направлении, — в 2 раза. Остальные армии Западного фронта уступали в количестве артиллерии противнику.

На 8 декабря в 1-й ударной армии насчитывалось 213 орудий и 259 минометов, в 50-й армии — 72 орудия и 46 минометов, в 16-й армии — 432 орудия и 387 минометов, в 10-й армии — 340 орудий и 342 миномета.

Нужно сказать, что в связи с переходом в контрнаступление наших войск без всякой оперативной паузы, внутрифронтовой маневр артиллерией заключался фактически только в перегруппировке частей реактивной артиллерии, обладавших наибольшей подвижностью. «Катюшами» усиливались в основном армии правого крыла фронта, наносившие главный удар. Маневр частями реактивной артиллерии сыграл важную роль в ходе боев. Реактивная артиллерия являлась наиболее эффективным средством подавления опорных пунктов и узлов сопротивления противника, еще не подготовленных должным образом в инженерном отношении.

Средняя плотность артиллерии (без учета полковой и противотанковой артиллерии. — Примеч. авт.) в армиях Западного фронта на 1 км фронта составляла в 30-й армии — 8; 1-й ударной — 12,5; 20-й — 10,7; 10-й — 10,5 орудий и минометов. Лишь в 16-й армии плотность артиллерии достигала более 30 орудий, минометов и боевых машин реактивной артиллерии.

Качественный состав артиллерии Западного фронта характеризовался следующими данными. Из общего числа 4900 орудий и минометов имелось 1280 орудий и минометов калибром от 107-мм и выше. Подавляющая часть (около 75 %) артиллерии составляли 82-мм батальонные минометы, полковая артиллерия и 76-мм дивизионные пушки. Малочисленность тяжелой артиллерии создавала значительные трудности в подавлении противника, использовавшего для оборудования огневых точек каменные здания и подвалы домов в населенных пунктах.

К началу контрнаступления чрезвычайно остро стоял вопрос об обеспечении артиллерии фронта боеприпасами, так как их было недостаточно. Например, в 16-й армии к началу контрнаступления имелось боеприпасов в боекомплектах: минометных выстрелов — 1,8; 122-мм — 1,0 и 152-мм — 0,9. Поступление транспорта с боеприпасами из центра на фронтовые склады шло с большими перебоями, и лишь энергичное вмешательство командования фронта, обратившегося по этому вопросу в Государственный Комитет Обороны, несколько улучшило снабжение фронта боеприпасами.

Перебои в снабжении вынудили резко ограничить расход боеприпасов в армиях, планируя его на каждый день боя в размерах 0,2–0,33 боекомплекта для дивизионной артиллерии и артиллерии усиления и до дивизионного залпа для реактивной артиллерии.

Несколько иначе дело обстояло с бронетанковыми войсками. Подавляющее большинство советских (как и германских танков. — Примеч. авт.) было сосредоточено в полосе ответственности Западного фронта, но и здесь немецких машин было больше на одну треть. Однако германская и чехословацкая (часть немецких танковых дивизий была оснащена бронетехникой чешского производства. — Примеч. авт.) бронетанковая техника оказалась совершенно не приспособленной к условиям эксплуатации в условиях низких температур. И дело даже не в проходимости и надежности — тут к качеству немецкой наземной техники не было особых претензий. Наоборот, командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков именно в конце 1941 года сменил отечественный вездеход ГАЗ-61 на германский штабной «Хорьх». По рассказам личного шофера комфронта А. Н. Бучина, выбор нового авто происходил следующим образом: «От приятелей-водителей я (имеется в виду А. Н. Бучин) узнал, что в одном из гаражей в Марьиной Роще стояли на приколе несколько машин бывшего германского посольства. Выбрал время и поехал в Москву, добрался до гаража, с трудом пробился внутрь и в пыльном боксе увидел вездеход марки „Хорьх“ (скорее всего, речь идет об автомобиле „Хорьх-901“ Kfz.15, хотя мощность мотора последнего составляла всего 80 л. с. — Примеч. авт.), в который тут же влюбился. Семиместная машина с могучим мотором в 160 лошадиных сил. Отопление, антиобледенители лобового и заднего стекол. Передние и задние колеса ведущие, и — что окончательно добило меня — по бокам у „Хорьха“ имелись вспомогательные колеса, которые принимали на себя вес машины при передвижении на пересеченной местности. Иными словами, вместо отвратительного скрежета из-под кузова мягкое покачивание при переезде бугров, бревен и прочего в том же духе.

Как и подобает сложной машине, „Хорьх“ оказался с „норовом“, пришлось почти день потаскать его на буксире во дворе гаража, прежде чем автомобиль завелся. Наконец мотор заработал. Музыка! Сдержанный гул, клапанов не слышно. Да что тут говорить, добротно сработали немецкие мастера. Этому вездеходу предстояла у нас долгая жизнь — в основном на нем Г. К. Жуков ездил по фронтовым дорогам два года с небольшим».

Однако в сорокоградусный мороз на фронте мотор «Хорьха» заглох, да так, что шофер Жукова вблизи колонны немецких танков несколько часов устранял неисправность, и за это был награжден орденом Красной Звезды. После этого в колонну сопровождения стали брать отечественный вездеход ГАЗ-61.

Пример с автомобилем достаточно показательный. Внедорожники, как и другие германские автомобили и танки, создавались для европейских условий, и их эксплуатация в сорокоградусный мороз не предполагалась. Масла и дизельное топливо в условиях низких температур загустевали, а личный состав германской армии просто не имел опыта по оперативному «оживлению» замороженной техники. Отечественные же танки и автомобили были достаточно просты в эксплуатации и допускали даже «варварское» к себе отношение: застывший двигатель обливали из ведра кипятком, а в некоторых случаях и бензином (чтобы кратковременно поджечь) для его оперативного запуска в условиях низких температур. Под танками, находившимися на позициях, разводили небольшие костры, что позволяло экипажу не только заводить, но и спать в боевой машине в условиях холодов. Конечно, подобные эксперименты отечественной военной технике жизнь не продлевали, но с другой стороны, сколько «живет» танк или бронемашина в условиях непрерывных боевых действий? Наверное, меньше, чем время ее расчетной эксплуатации.