– Здрасте, – прошептал Василевский, проходя мимо приоткрытой двери.

– Здравствуй, Андрей. Все хорошо?

Василевский кивнул, мало заботясь о том, увидят ли его. Если предположить худшее, то его нынешнее состояние можно назвать просто идеальным.

– Я еще немного полежу, и пойдем ужинать. Кто-нибудь еще вернулся?

– Вернулся, – шепотом ответил Василевский, пробираясь к лестнице.

– А еще мне кажется, что здесь кто-то ходит, – быстро шептала Лена, перегнувшись через край лестницы. – Ступеньки скрипят. Ты слышишь?

– Шагов я ничьих не слышу. – Вадим все еще сохранял видимое спокойствие. – Сквозняк. Окно где-то открыто.

Хлопнула входная дверь. Все вздрогнули.

– Никого нет, – пискнула Лена и посмотрела на спускающегося Андрюху. Взгляд у нее был сумасшедший. Глаза широко распахнуты.

– Что делать будем? – спросил Василевский, спотыкаясь на ступеньках. – Маргарита спрашивает про остальных.

Бокштейн снова стоял под лестницей. Ленка вцепилась в перила так, что костяшки пальцев побелели.

– Есть версия, что мы сами себя напугали. – Бокштейн повел плечами, сбрасывая напряжение. – Все действительно разбрелись по разным закоулкам. У половины нет роуминга на телефонах, кто-то не положил денег, остальные сидят в железобетонных подвалах.

– Вот, опять, – шмыгнула носом Ленка, приседая. – Слышите?

Андрюха поднял глаза. Он не услышал. Он увидел. Черноволосый стоял у Ленки за спиной и улыбался. Голова его резко склонилась к плечу. Василевский коротко вскрикнул, отшатываясь к стене. Вслед за ним завизжала Голубева. Черноволосый тут же исчез, подарив напоследок Андрюхе свою демоническую улыбку.

– Ты видел? – Рука Василевского, показывающего на Ленку, заметно дрожала.

– Пошли отсюда! – Бокштейн снял со столбика около основания лестницы свою куртку. – Поднимись к Маргарите, – бросил он Василевскому, – скажи, что мы сами разберемся с ужином. И деньги возьми. Мы, может быть, надолго. Голубева, не стой! – подогнал он Ленку, крадущуюся по лестнице вниз.

– Ребята, что произошло? – донеслось с третьего этажа.

– Ничего у нас не произошло, – напомнил Вадим поднимающемуся Василевскому. Тот часто закивал, словно пытался убедить в этом сам себя.

Перед дверью учительницы Андрюха несколько секунд простоял, приходя в себя. Вряд ли лицо у него сейчас было убедительным для утверждения «у нас все хорошо». Но Маргарита Викторовна лишних вопросов задавать не стала, согласно кивнула и только удобней вытянула ногу на кровати.

Далеко девятиклассники не пошли, обогнули угловой дом и сели в первое же кафе. Узкий проход с прилавком, несколько столиков в углу, по стенам зеркала. Для вида заказали кофе и булки. Есть никому не хотелось.

– Рассказывай. – Вадим специально сел напротив Андрюхи, чтобы удобней было смотреть ему в лицо.

Андрей на мгновение закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти такой длинный день. И рассказал – о странных звуках, о любителях однотонной одежды, как красной, так и черной.

– И она за ним пошла, – закончил он.

– А перед этим вы говорили про Олева? – уточнил Бокштейн, сосредоточенно глядя на собеседника.

Василевскому оставалось только кивнуть.

– Слабо представляю, чтобы они все сидели в одном баре.

– А где же тогда они? – шепотом спросила Лена. – Ведь семь давно уже было.

Андрюха медленно полез в карман за сотовым.

– С Москвой час разницы, – напомнил он. – Могли время перепутать.

– Все? – Вадим тоже крутил в руках мобильник. Как истинный математик, он не допускал задачи без ответа. Раз формула задана, она доказуема. Раз какой-то раздел физики существует, значит, он зачем-то понадобился человечеству. Абстрактные понятия и сослагательные наклонения сюда даже близко не допускались.

– А давайте в милицию пойдем? – тихо предложила Ленка. – Скажем все Маргарите. У нас же страховка! Они должны нам помочь! Ребята просто заблудились. Андрей, ты сам говорил, что Таня не помнит, где гостиница находится…

Бокштейн в задумчивости крошил булку на стол.

– Представляю картину! – нервно хохотнул Василевский. – Вваливается Голубева в участок и кричит, что всех ее друзей черти утащили. Да тебя саму после этого в дурдом по страховке пропишут.

«И нас с тобой за компанию!» – мысленно добавил он. Его кошмары не сильно отличались от Голубевских.

– Ты лучше другую картину представь, – Бокштейн тяжелым взглядом смотрел в окно.

По тротуару шел Эдик. И даже не шел, а как будто плыл в накрывших город сумерках.

– Интересно, – пробормотал Андрюха, медленно вставая из-за стола. Он вперед приятеля бросился на выход. За спиной услышал:

– Лена, подожди нас. И никуда не уходи.

– Постой! – вывалился на улицу Василевский. – Эй! Как там тебя?

– Эдик, – негромко позвал Бокштейн, и ушедший довольно далеко сын экскурсовода Марины обернулся.

Василевский налетел на него, собираясь сбить с ног, но Эдик мягко отстранился, давая возможность Андрюхе по инерции проскочить мимо.

– Здравствуйте! – У Эдика была все та же мягкая улыбка с ямочками на щеках, лукавый взгляд. – Я как раз к вам шел! Привет передать.

– Наташки где?

Казалось, от вопроса его взгляд стал еще светлее. Или это фонари вдруг стали ярче?

– Они остались Хельге помогать.

– Кому? – Андрюха протянул руки, чтобы схватить Эдика за отвороты куртки, но в кулаках у него оказался зажат только воздух.

– Моей подруге. Они сами согласились. Мы с девушками сначала в магазине были, а потом на площадь пошли.

– Какую площадь? – нарисовался рядом Вадим.

– Около Харьюрских ворот. Там когда-то ров был.

– И что они делают? Воду тапкой черпают? – бушевал Василевский. Ему было по-настоящему страшно. Так страшно, как давно не было. И сейчас он просто вымещал свой испуг на знакомом.

– Нет, они помогают засыпать ров камнями.

На мгновение Андрюха попытался представить, как вечно капризная Михеева ворочает тяжеленные глыбы, но у него это не получилось.

– Почему там? Вокруг города нет рвов, – негромко произнес Вадим, хмурясь. Что-то в его голове стало соединяться.

– Сейчас их почти не осталось, но пятьсот лет назад…

– Когда? – перебил Эдика Андрюха.

– Около каких ворот? – не дал услышать ответ Вадим.

– Харьюрских. – Эдик улыбался, и эта улыбка уже начала обоих ребят бесить.

– Где-то это уже было! – воскликнул Василевский.

– Проклятье рыцаря? – через голову приятеля спросил Вадим.