единственное напоминание об истории моей семьи. Ведь семья – это все. Люди, не знающие и не уважающие своего прошлого, не могут идти в светлое будущее. Пусть мой дед был дворянином, пусть. Я не обязан гордиться им и полностью поддерживать то, как он жил, но и отрекаться не хочу. Это моя история, моя кровь, мои предки.

Люблю и жду скорейшей встречи с тобой.

Всегда твой Грэй

Также посылаю платочек шелковый голубой, я хотел подарить тебе его сам, но обстоятельства изменились. Пусть он нежно ласкает твою шею и напоминает тебе обо мне, о том, как сильно я тебя люблю.

Глава 7

Ночью можно встретить Лоухи

Беата потерла глаза и взглянула на свой смартфон: цифры на заблокированном экране показывали ей, что уже за полночь. Пора идти спать. Сегодняшний ужин Беата решила закончить сразу после странного тоста Агнии «за семью», даже не попробовав глухаря. Смотреть спектакль, который, казалось, разыгрывался специально для нее, Беата не стала, решила не дарить старухе такого удовольствия, поэтому осталась голодной. Получилось очень по-детски, как говорится в одной пословице: назло мамке уши отморожу. Из столовой она сразу направилась в кабинет, чтобы еще немного поработать. Призрачная надежда, что ей все-таки удастся уехать из странного дома до Нового года и отметить праздник с сыном и мамой, все же маячила на горизонте и не давала ей покоя.

Сынок – как он там сейчас? Наверное, сладко посапывает в своей кроватке, обняв плюшевого поросенка. Такого мягкого и нежно-желтого, что Беата тоже иногда втайне от сына тыкалась в него лицом. Поросенок Алешка полностью пропах Тошкой, поэтому Беате казалось, что от него исходил аромат счастья и любви. В эти минуты предательские слезы, которым она три года назад просто запретила появляться на глазах, все-таки выползали и, борясь со стиснутыми зубами, душили свою хозяйку. В большинстве случаев, когда Беата бывала дома одна, это кончалось истерикой с завываниями и с невнятным вопросом: почему? Но когда Тошка был дома, Беата побеждала истерику, запихнув ее поглубже внутрь, под замок, до следующего раза.

Перед тем как сесть работать, она позвонила в Геленджик, и радостный голос сына рассказал ей, как сегодня у них в бухте страшно пел ветер, а бабушка, вздыхая, называла его Бореем, который принес проклятый Норд-Ост. Но Тошке нравится, как поет ветер, и он даже выходил во двор послушать, хотя бабуля запрещала. Потом трубку взяла мама и уже который раз убеждала Беату, что нужно сказать Степану о том, что Антон здесь, чтобы он мог увидеться с сыном. А прятать ребенка – это вовсе не дело, ведь мальчику так нужен отец. Беата тоже в сотый раз жестким, не терпящим возражения голосом объясняла матери, что мальчику, конечно, он нужен, а вот отцу сын – нет. Потому как Степан за последний год позвонил только один раз, и то узнать, где его экземпляр свидетельства о разводе. Да и вообще, Геленджик – маленький город, а в декабре так вообще крохотный, где живут только все свои и где всем все известно, поэтому Степан уже наверняка знает, что Тошка в городе.

Мама была мягким и бесхребетным человеком, который не хотел никогда и ни с кем конфликтовать, и Беата иногда неприлично радовалась, что не пошла в нее характером. Потом снова сын, выхватив трубку у мамы, спрашивал, когда Беата приедет за ним и где они будут отмечать Новый год, в Москве или в Геленджике, потому как этот вопрос очень важен. Сейчас Тошка пишет письмо Деду Морозу, диктуя текст послушной бабуле, и надобно указать адрес для подарков. Беата уверила сына: Дед Мороз – волшебник, который все прекрасно знает сам, и быстро попрощалась с сыном, стараясь уйти от прямого ответа. Она, несмотря на свою профессию, не любила врать, а правда сейчас могла очень расстроить любимое чадо. «Вот когда ребенок один, ты любишь его всей своей душой, не деля на части свои чувства, – подумала она. – А как, интересно, когда их двое, а когда шестеро?»

Кстати, о шестерых. Это все очень странно. Почему Агния брала опекунство только над мальчиками одного года рождения? Да и если очень покопаться, то и внешнее сходство присутствует. Они все шестеро славянского типа, волосы русые, вьющиеся, ну, кроме качка, у которого это просто не видно по причине их отсутствия. Глаза у всех голубые, в той или иной степени яркости. Кто они, эти мальчики, для чего они были нужны Агнии и почему все так отреагировали на дату «второе января» и приготовленные сюрпризы? Хотя даже не этот вопрос на самом деле тяготил Беату. Зачем она Агнии – вот главный и самый острый на данном этапе вопрос. Сразу вспомнились слова Жеки в машине о том, что Агния задумала представление, и Беата ей зачем-то нужна. Даже шофер-повар это понял, сейчас бы понять и ей. Мысли от Жеки быстро перенеслись за вечерний стол, полный разных вкусностей, которые Беата не успела попробовать, и желудок заурчал.

Вспомнив, что Жека приглашал ее на кухню, Беата решила рискнуть: вдруг повар припозднился и ей удастся чем-нибудь поживиться. Не забывая, что уже первый час ночи, она старалась ступать осторожно, чтобы не разбудить домочадцев. Сталкиваться сейчас ни с кем не хотелось, а тем более раздражать своими хождениями хозяйку. Поэтому свет она решила не включать, ориентируясь на свет фонарика из телефона. Дом, как любое деревянное строение, дышал и тихо поскрипывал, создавая в своей тишине целый оркестр разных шорохов. В голове у Беаты даже пробежала мысль, что уж очень подходящая обстановка для ужастика. На самом деле она очень боялась темноты, до исступления, до истерики. В ее доме всегда по ночам горела настольная лампа, это было правило, которое даже двадцативосьмилетняя Беата не нарушала никогда.

Вдруг в столовой за столом в полной темноте, освещаемой только луной, что временами заглядывала в окна, Беата увидела маленькую девочку. Лицо у нее светилось и было необычного белого цвета. От переполнившего женщину страха коленки задрожали. Картинка была настолько кинематографична, что Беата даже потерла глаза в надежде, что девочка исчезнет, но этого не произошло. Тогда она трясущейся рукой направила луч фонарика в сторону маленького монстра, вспоминая хоть какую-нибудь молитву, но кроме строчки из какой-то