Настала очередь светских модернистов в Афганистане. Их падение началось с яркой, но недолгой победы светского импульса в самой крайней его версии. Небольшая группка афганских коммунистов организовала заговор и свергла династию Надир-шаха, правящую страной с 1920-х годов. Все члены этого клана бежали или были убиты. Затем в Афганистан вторгся Советский Союз и взял на себя прямое управление страной. Но этот левый поворот оказался кратким и бессмысленным – после него маятник лишь с большей силой качнулся вправо. Началось массовое восстание под племенными и религиозными лозунгами. Из восьмилетней партизанской войны с СССР страна вышла полностью исламистской. Мало того: сопротивление афганских крестьян привлекло в страну ревностных исламистов со всех концов мусульманского мира, от джихадистов из Аравии до деобандитов из Пакистана; спонсорами для них выступали ваххабиты из нефтедобывающих арабских стран Персидского залива. Многие впервые узнали вкус крови в афганских горах; среди них был и Усама бен Ладен.

В сущности, в последние два десятилетия ХХ века исламские светские модернисты терпели поражение или получали тяжелые удары практически повсюду. В Алжире светское правительство оказалось в осаде Исламского фронта спасения. В Палестине светская ООП уступила место религиозным идеологам Хамаса. Укрепился в этом регионе и «Исламский джихад», еще одна воинственная группировка с религиозной идеологией. В Ливане серия свирепых нападений Израиля опустошила лагеря беженцев вдоль южной границы, разрушила Бейрут, заставила ООП перенести свою штаб-квартиру в Тунис; все это освободило место для рождения шиитской радикальной партии Хезболла, которая теперь фактически правит южной половиной страны и мечтает уничтожить Израиль так же страстно, как когда-то мечтала ООП.

В Сирии и Ираке «Братья-мусульмане» (и их ответвления) начали долгую и жестокую войну с партией Баас – войну, на Западе практически незамеченную. В 1982 году в Сирии правительственные войска подавили мятеж «Братьев-мусульман» в Хаме.

Саддам Хусейн, правитель Ирака, был суннитским светским модернистом и заклятым врагом радикального религиозного исламизма. В 1980 году, сразу после прихода к власти Хомейни, Хусейн вторгся в Иран. Быть может, он полагал, что страну, измученную внутренними неурядицами, легко удастся покорить, быть может, положил глаз на иранскую нефть, а может быть, опасался, что Хомейни ударит первым – и на то были серьезные причины. Хомейни открыто заявлял, что планирует экспорт революции – и Ирак, соседнее светское государство с большой долей шиитского населения, был для этого самой очевидной мишенью. Каковы бы ни были мотивы Хусейна, обеим странам война принесла катастрофу. Обе почти полностью потеряли целое поколение молодых мужчин и юношей. Со времен Первой мировой на поле боя не встречались лицом к лицу такие огромные армии, не несли такие потери – и не выигрывали в результате очень мало или вовсе ничего. На протяжении войны США помогали Ираку деньгами и оружием, подогревая готовность Хусейна биться до последнего иракца, поскольку опасались, что теперь, когда возможность влиять на Иран США потеряли, в этом регионе укрепится Советский Союз. И здесь мы видим катастрофическое сплетение исламского нарратива с западным: один сюжет рассказывает о борьбе светского модернизма и исламизма, желающего «вернуться к корням», другой – о соперничестве супердержав и контроле над нефтью, облаченном в риторику «демократии» и «тоталитаризма».

Ирано-иракская война окончилась в 1988 году: победителей в ней не было, если не считать победителем Иран просто потому, что он выстоял. Ирак лежал в руинах, казна его была пуста. Два года Саддам Хусейн зализывал раны, а затем, в 1990 году, решил поправить свои дела маленькой победоносной войной. Он вторгся в соседний Кувейт и «аннексировал» его, надеясь присоединить нефть этой страны к своей собственной. Хусейн всегда был склонен к авантюрам; однако, по всей видимости, посол США в Ираке Эйприл Гиллеспи дала ему какие-то основания верить, что в этой авантюре США его поддержат.

Но вместо этого Соединенные Штаты, возглавив коалицию из тридцати пяти стран, устроили против своего бывшего союзника так называемую «Бурю в пустыне» – короткую войну, которая разрушила значительную часть иракской инфраструктуры и завершилась бомбардировкой разбитых и отступающих частей Саддама по дороге в Басру, на шоссе, которое с тех пор получило название «Дорога смерти». В этот раз Ирак потерпел однозначное, полное, сокрушительное поражение; однако Саддам Хусейн удержался у власти, сохранил и армию, и Республиканскую Гвардию, и возможность подавлять и сокрушать мятежников, поднявших голову после этой неудачной войны – возможность, которой немедленно и яростно воспользовался.

После войны ООН наложила на Ирак санкции, которые практически отрезали его от мира и снизили уровень жизни иракцев от вполне европейских стандартов в 1990 году до уровня беднейших стран мира. Доходы людей упали на 95 процентов. Распространялись болезни – и не было лекарств, чтобы их лечить. Прямым результатом санкций стала смерть, по разным подсчетам, от двухсот тысяч до полумиллиона детей. Один сотрудник ООН, Дэнис Хэллидей, из-за санкций ушел в отставку, заявив: «Пять тысяч детей умирают каждый месяц… Я не хочу участвовать в выполнении программы, которая приводит к подобным цифрам»[101]. Иракцы, уже много лет страдавшие от жизни в полицейском государстве, под властью одержимого войной диктатора, теперь погрузились в пучину невыразимого ужаса. Единственной частью иракского общества, на которую санкции почти не оказали действия, стала та, против которой они были направлены: верхушка партии Баас, сам Саддам Хусейн и его окружение.

А на востоке Советский Союз, вторгшийся в Афганистан менее чем за год до начала Ирано-иракской войны, теперь, менее чем через год после окончания войны между Ираком и Ираном, оттуда ушел. Еще три года афганские коммунисты цеплялись за власть, но в конце концов им пришлось уйти; к этому времени Советский Союз уже рушился под собственной тяжестью, входившие в его состав восточноевропейские республики требовали независимости, в конце концов объявила себя независимой и сама Россия – и от советской империи не осталось и следа.

Консервативный американский историк Фрэнсис Фукуяма писал, что коллапс Советского Союза знаменует не только окончание Холодной войны, но и конец истории: либеральная капиталистическая демократия победила, ни одна другая идеология отныне не бросит ей вызов, осталось прибраться по углам – и дружно, всем миром, сесть на поезд, едущий в единственно верном направлении. Эту мысль он изложил в книге под названием «Конец истории и последний человек».

Но на другой стороне планеты джихадисты и ваххабиты сделали из тех же судьбоносных событий совсем иные выводы. В Иране, говорили они, ислам низверг шаха и изгнал американцев. В Афганистане мусульмане не только одолели Красную Армию, но и дали толчок к развалу Советского Союза. Глядя на это, джихадисты, как им казалось, различали закономерность. Первая Община тоже победила две супердержавы своего времени, Византийскую империю и империю Сасанидов, просто потому, что Бог был на ее стороне. Современным мусульманам тоже противостоят две супердержавы – и одну из них мусульмане уже погубили! Осталось разделаться со второй. История подходит к концу? Ну нет! Джихадисты и ваххабиты считали, что все интересное только начинается!