Кроме того, нужно было спастись от Морган. Все, связанное с ней, вызывало такую глубокую боль, что для горечи или гнева места просто не оставалось. Это предательство таило в себе яд, проникающий глубоко в прошлое, превращало все светлые воспоминания в лицемерие и обман. Забота о сестре всегда была главным делом ее жизни, постоянным источником бодрости и тепла. Получив записку со словами «ничто не разлучит нас», она успела осознать, насколько эта реакция в духе Морган, но тут же хлыстом ударила мысль, что отныне это уже не рождает нежности.

Зайдя ненадолго домой, Хильда собрала вещи. Ни Морган, ни Руперта не было. Письма от них обоих лежали на столике в холле, и она прочла их уже в гостиничной комнате. Письмо Руперта было безнадежно невнятным. Самообвинения и мольбы перемежались с заверениями, что не случилось ничего, достойного каких-либо серьезных обсуждений. В тоске и гневе она изорвала его в клочки. Письмо Морган было гораздо логичнее и выдержаннее. Она рассказывала, как Руперт вдруг неожиданно воспылал к ней, как они вместе решили ничего не рассказывать Хильде, так как надеялись, что сумеют все сгладить. Это письмо Хильда задумчиво отложила в сторону. Потом, вдруг поддавшись нахлынувшим чувствам, написала жестокое письмо Руперту и в конце сообщила, что едет в Париж, к своей старой подруге Антуанетте Руабон. Это же она коротко написала на открытке Морган. После чего взяла напрокат машину и отправилась в Уэльс.

Коттедж был в шести милях от главной дороги и еще дальше от ближайшей деревни, подъезд к нему был ухабистый и шел среди глыб, оставшихся от древних каменных стен. Единственное жилье по соседству — ферма, выставленная на продажу и заброшенная. До моря две мили. Хильде казалось, что, сидя на берегу, она приобщится к его извечной седой и усталой мудрости. Как оказалось, она вообще не дошла до берега. Отправившись туда в первое утро, оцарапалась о какую-то колючую проволоку и в слезах вернулась в коттедж.

Нужно вернуться в Лондон, решила она. О господи, и зачем только я написала Руперту это ужасное письмо? Надо было поговорить, взять да и убежать было жестоко и трусливо. Теперь те двое мучаются. А ведь я убежала в попытке наказать их. Но что они сейчас делают? Держатся за руки и совещаются, что предпринять? Утешают друг друга. Обсуждают мои поступки. При этой мысли она вскрикнула от боли: одна, в темнеющей неуютной комнате. Стало ясно, что она жертва их сговора, их немыслимой безграничной жестокости. У них-то будущее, у меня — нет. Возможно ли, чтобы мы с Рупертом снова наладили свою жизнь? Нет, прошлого не вернешь, и, как бы они себя ни вели, то, что произошло, будет сопровождать нас всегда. Она припомнила письмо Морган. В голове пронеслось: я не мыслю себя без Морган, но и рядом с ней тоже себя не мыслю. Не могу снова взять ее в свою жизнь. Господи, что же теперь со мной будет?

Встав, Хильда заперла двери. Снаружи было темно, насыщенная шумом ветра и дождя тьма, пришедшая из-за моря и захватившая пустой берег, льнула теперь к стенам дома. Хильда зажгла три свечи, подбросила сухих дров, аккуратно задернула занавески. Как странно и одиноко смотрится, вероятно, издалека освещенный квадрат окна, мерцающий и поблескивающий в пустоте. Остается только надеяться, что ни одно существо не видит его сейчас. Сев к огню, она начала тихо плакать. Много лет она прожила, защищенная счастьем. И теперь уже слишком стара, чтобы пробивать себе путь в человеческих джунглях, где все так непредсказуемо и яростно сталкиваются сонмы различных желаний.

В комнате вдруг раздался резкий и громкий звук. Испуганно вскочив, Хильда не сразу поняла, что это телефон. Первой ее мыслью было: Руперт. Подбежав к аппарату, она неловкими от испуга пальцами подняла трубку.

— Профессор Кинг звонит вам из лондонской телефонной кабины. Вы готовы оплатить разговор? — произнес далекий бесстрастный голос телефонистки.

— Профессор?.. Ах да, да, конечно…

— Здравствуйте, Хильда, — произнес голос Джулиуса.

— Джулиус! Слава богу, что вы позвонили, я уже начинаю сходить с ума. Не надо было приезжать сюда. Я уже ничего не соображаю, все превратилось в сплошной кошмар. Мне нельзя было уезжать, не поговорив с вами, но меня несло прочь, а теперь я понимаю, что это безумие. Я просто теряю голову, ох, Джулиус, я так благодарна вам за звонок, слышать ваш голос — это уже огромное облегчение, вы можете поговорить со мной?..

— Хильда, пожалуйста, выслушайте меня…

— Вы видели Морган и Руперта? — Голос Джулиуса мгновенно приблизил Лондон, сделал его таким осязаемым.

— Нет. Хильда, я должен, сказать вам кое-что очень важное, пожалуйста, выслушайте меня очень внимательно.

— Что-то о… них?

— Да. Вы…

— Джулиус, я вела себя непростительно. Мне нельзя было уезжать из Лондона…

— Хильда, слушайте. Вы хорошо меня слышите? Вы стали жертвой розыгрыша.

— Розыгрыша?..

— Да. Руперт и Морган не влюблялись и у них не было романа. То, что вы видели, было фальшивым фасадом. Вас, всех троих, обвели вокруг пальца.

— Не понимаю. О чем, собственно, вы говорите?

— Они стали жертвой розыгрыша, а затем вы были втянуты в ту же игру. Каждого из них ложно убедили, что второй страстно влюблен. Их доброта и деликатность способствовали усугублению путаницы. Больше ничего не было. Не только любовной истории, но и самой любви.

— Но… такой розыгрыш… кто бы сумел?..

— В роли волшебника выступил я. Все началось как шутка, а потом, к сожалению, вышло из-под контроля. Но речь не обо мне. Слушайте, я сейчас расскажу вам, что именно произошло, и тогда вы поймете, что они абсолютно невинны.

— Вы… но, Джулиус…

— Я выкрал ваши письма, те, что Руперт писал вам, из потайного ящика вашего письменного стола и посылал их Морган, создавая впечатление, что они только что написаны Рупертом. А Руперту посылал письма, которые Морган писала в свое время мне. О деталях сейчас говорить не будем. Каждый из них решил, что другой влюблен. Они несколько раз встречались и обсуждали эту ситуацию. Больше ничего не происходило, решительно ничего, и когда они все узнают, то кроме легкого смущения…

— Я не верю вам, Джулиус, — сказала Хильда. — Пожалуйста, не надо этих игр, они все только усугубляют. Пытаясь помочь нам, вы сочиняете небылицы, я знаю все, у меня есть доказательство, я видела…

— Что вы видели, милая Хильда? Вы обнаружили письмо Морган в столе у Руперта. Это письмо было когда-то написано мне, и я подложил его, чтобы вы его обнаружили. Оба они вели себя как люди, у которых есть тайна. А тайной было заблуждение, что оба они объект страстной любви. Больше нет ничего. Одна лишь эманация волшебства, которая рассеется при первом слове правды. Все трое, вы были обмануты призраком видимости.

— Джулиус… этого быть не может… Руперт вел себя так необычно…

— Руперт всегда готов вопреки логике взять вину на себя, кроме того, он считал, что встает на защиту Морган.