В общем, за столом говорили о своих детях, внуках, иногда мне тоже хотелось подключиться, и я рассказала несколько анекдотов. Но при этом меня опять будто затягивало ощущение болота, в котором находятся все эти люди. Снова появилось чувство страха: а вдруг из этой трясины я никогда не выберусь и меня опять засосет? Хотя я понимаю, что здесь у меня в какой-то степени работает проекция: у кого-то из присутствующих, наверное, что-то интересное в жизни происходит. Вот моя учительница физики, заслуженный учитель РФ, которую любят и знают многие в городе и которая гордится тем, что всегда говорит то, что думает, рассказывает о школе и учениках. А я вдруг осознаю, что весь ее юмор и энергия направлены на то, чтобы унизить учеников, которые, с ее точки зрения, не так моральны или умны. Она всегда хвасталась, что обзывала их идиотами, и они не обижались потому, что это так и есть.

* * *

Опять вспоминаю, как умирала бабушка. Человек с тремя высшими образованиями, которого после ухода на пенсию и практически лежачую еще 15 лет приглашали почти на все мероприятия в масштабах города, она лежала в палате с семью или восемью такими же диабетчиками, которым уже начали все отрезать: то палец, то ногу. За ней одной, ни на минуту не отходя, ухаживала моя мама. Старая женщина из деревни тихо постанывала после операции. Моя же бабушка своими детскими капризами извела не только маму, над которой откровенно издевалась, не в силах скрыть своей ненависти, но и врачей и больных в палате.

Вечер. Настроение отличное. Наконец-то удалось отключить мысли о работе. Помогла «дорогая» мама своими истериками по поводу того, что семья Богдана забирает у нас Валю. (Это после того, как я уже отдала Валю на проживание в ту семью.) Я автоматически и со смехом амортизировала, что выглядело как ирония. Когда она начала говорить, что отравится, – автоматически и с еще большим смехом пригласила ее в Ростов выброситься с 16-го этажа – для надежности, а то от таблеток могут откачать. Где-то очень глубоко в душе шевельнулась недодушенная жалость к ней, так как она не ориентируется в происходящем и действительно страдает.

Мама рассказала хорошую поучительную историю, в которой она, к сожалению, ничего не поняла. Благодаря бабушкиному авторитету ее приняли на работу, после того как она приехала с Севера, в школу-интернат. При этом она постоянно мне говорила, что ее все там сильно ругают. Она боялась не пройти аттестацию. Но ее аттестовали (как я понимаю, для того, чтобы избежать маминой истерики). Сейчас она уходит в отпуск, и завуч ей сказала слова, которыми она, можно сказать, даже гордится, так как они подтверждают ее несчастность:

– Светлана Александровна, я вам скажу, а вы, пожалуйста, отнеситесь к этому без истерик. После отпуска, пожалуйста, не выходите на работу. Вы ведь сильно болеете. Посмотрите на себя – только глазки и носик остались.

Похоже, завуч – умная женщина и нашла правильные слова, чтобы избавиться от непредсказуемого работника. Ситуация житейская – увольнение. Я же опять прикинула ее на себя. Что я такая же, как мама, ни к чему не пригодная. Сижу и реву опять. И понимаю, что глупо.

Моя мамочка все больше закручивает сценарий и с чувством, что так и должно быть, сегодня предложила, чтобы она и ее муж переехали в Ростов в мою квартиру. Пообещала мне что-то платить за аренду. И это тогда, когда ее выгоняют с работы, когда у них куча долгов, в том числе и из-за того, что они «по доброте душевной» три года назад пустили жить бесплатно в свою 1-комнатную квартиру непонятно кого. Этот «непонятно кто» должен был оплачивать только коммунальные услуги, чего не делал в течение года, но благополучно врал всем вокруг, а выяснилось это только сейчас. Когда мамин муж поехал требовать деньги, слово за слово – они подрались. И теперь этот «непонятно кто» собирается за «доброе дело», совершенное маминым мужем бесплатно, подать на него в суд за побои. Зарисовка под названием «О вреде избавительства». Первые полгода я им еще пыталась что-то говорить, что положено деньги за аренду брать. Потом перестала. Концерт, да и только!

Так вот, моей чудной и простой донельзя мамочке я ответила: «Мама, я не буду ни оправдываться, ни объясняться, но жить в моей квартире вы не будете». Причем ответила быстро и четко. На что мама спокойно ответила: «Ну, ладно…» Мне она этим напоминает алкоголика: навязчивая и простая до наглости, но как только резко пошлешь – идет по указанному адресу беспрекословно. И я знаю: чем дальше, тем больше это будет усугубляться. При этом мои Драконы Вины и Дочернего Долга молчат, как прирученные (или уже полудохлые), так как я их давно распознала и не кормила.

* * *

Выслушала мамины истерики в два часа ночи и сегодня днем. Сценарий она закручивает все жестче и жестче, наказывая себя со всех сторон. Собирается в 105-й раз расставаться со своим мужем, просит меня «вправить» ему мозги (ведь всю жизнь маминым мужьям «вправляла мозги» моя бабка), просит, чтобы я продала подаренную ей квартиру, а она будет жить у какой-то бабки и помогать ей, а деньги чтобы я взяла себе. Все-таки ей удалось ввергнуть меня в тягостное чувство. Я была в состоянии только сочувственным голосом, как попугай, повторить много раз одну и ту же фразу: «Мамочка, все это действительно ужасно. Я не знаю, как тебе помочь. Квартиру я продавать не буду – она для того, чтобы ты в ней жила. У меня сильно разболелась голова от переживаний за тебя, мне работать еще целый день, a как тебе помочь, я не знаю». Она мне в ответ – еще тираду на две минуты, я же, как пластинка, – заново ту же фразу. В конце добавила, что у меня люди, и только тогда она отстала. Рыдания и истерика были примерно такие же, как у Вали, когда поломали ее поделки. Вале было 6 лет, а маме 55. Человек специально и сознательно делает себя самым несчастным и подводит к крайней ситуации – ситуации бездомности и т. д. Но я ей такой возможности не дам. Квартира моя. И она должна обезопасить меня от маминого присутствия. Мама будет жить в ней. Избавиться от нее она уже не сможет. В этом проявилась моя дальновидность!

Расстроился желудок. Чуть подташнивает. Появились легкие симптомы цистита. Симптомы чувства безысходности, которое натянула на меня мама своей истерикой и разговорами в три приема по мобильному, начиная с трех часов ночи. Сегодня же она позвонила, сообщила, что с мужем они помирились, чтобы я не волновалась и извинила ее. Я извинила, положила трубку и сказала себе, что мне надо вообще перестать обращать внимания на эти вещи. Но гештальт я завершила, подумав, что моя «милая и добрая мамочка, которая абсолютно беспомощна во всех вопросах», отсосала у меня в этот раз кучу энергии. Поэтому я тут же перезвонила ей и сказала:

– Мама, я могу с тобой договориться? Ты человек умный, ты знаешь, как вести себя в разных ситуациях. В следующий раз, как бы ты ни поступила по отношению ко мне, у меня одна просьба – не извиняйся.

Мама начала спрашивать почему, стала благодарить, что она чувствует себя виноватой, – но я продолжала держать с ней тактику попугайского долбления: