Майно почувствовал умиротворение. Дом ожил. Усадьба снова дышит полной грудью. Он боялся, что не сможет здесь жить, да и первое время испытывал неловкость… кажется, это было взаимно. Они с домом будто подозрительно присматривались друг к другу, переживали, что это кратковременно. Что из-за присутствия демонов дом станет проклятым, что все пропитается скверной, а лежащие под фундаментом предки обратятся в драугов.

Но, кажется, они поладили. Фамильное поместье приняло блудного сына. Скоро будет год, как они сюда переехали, и хотя мелкие неурядицы случаются то и дело… да и не всегда мелкие… в целом они справились.

Интересно, что бы сказал отец, увидев, как неправильно счастлив его наследник? Не с той и не так… но счастлив. Маме-то было бы все равно — она бы просто сказала: ага, да, хорошо, молодец…

И, возможно, попросила бы слюну и ногти Лахджи. А потом снова бы исчезла в лаборатории.

Маленькая, уже поседевшая, в толстых очках…

— …Да нельзя ей пирожки!.. Астрид!.. отвали от сестры!..

— Но они вкусные! Она их хочет! Вероника, только я твой союзник!

Майно моргнул. Он не заметил, когда Астрид закончила купаться и прибежала на вкусный запах. Судя по тому, что табак в трубке закончился, он стоит здесь уже довольно долго.

Стоит, думает о доме, о покойных родителях… Да, интересно было бы узнать их мнение… Столько слов было не сказано, столько извинений не было произнесено и выслушано…

А теперь поздно… Теперь все окончено… навсегда…

Где-то за домом горестно завыл Тифон.

— Майно! — рявкнула Лахджа, высовываясь из окна. — Ты что мне тут сплин наводишь?! Мы это все чувствуем!

— Спасибо, родные, — вздохнул Дегатти.

— Да твою мать!.. Я понимаю в моем родном мире смерть подводит черту!.. Но твои-то старики где-то в Шиассе!.. А ты блеваный колдунец!

— Дети же!.. Лахджа!..

Но слова жены достигли цели. Майно Дегатти вдруг осознал, что он и правда блеваный колдунец… то есть нет!.. Он, конечно, не умеет призывать мертвых, никогда этим не занимался и никого из фамиллиаров в эту сторону не развивал… интересно, какое животное лучше всего для фамиллиарщика-некроманта?.. стервятник какой-нибудь, наверное.

Но даже при отсутствии нужных навыков, призыв духов — не самая сложная часть Искусства. Тем более, для лауреата премии Бриара…

Гос-споди!..

Да это вообще не должно быть сложным. Отец и мать прожили в этой усадьбе десятки лет. Их кости лежат под фундаментом. А Майно — их кровный родственник.

К тому же тут присутствует его дед. Домашний призрак. При его поддержке поболтать с покойными предками будет вообще плевым делом.

— Майно, ты уверен? — скептически спросил старик, когда внук поделился с ним своими планами. — Посмертные проклятья — одни из самых тяжелых. Хуже только предсмертные.

Дегатти вздохнул. Да, не исключено и такое.

Хотя нет… Папа же не безумец — проклинать единственного сына-волшебника… да и вообще последнего из живых отпрысков. Если с ним что случится — род Дегатти… ну не прервется, конечно, но в ход пойдут всякие боковые ветки.

А насколько Майно знал, никто из его племянников Клеверного Ансамбля не закончил. В Типогримагику вроде кто-то поступал, но Типогримагика — это так, отец ее выпускников за волшебников не считал.

А по остальным линиям все еще хуже. Тетя Маврозия бездетна, а у дяди Жробиса трое детей, множество внуков и правнуков, но все поголовно — немогущие.

Род и вправду как будто захирел, Майно в нем — последний бурный всплеск. И он не имеет права подвести свою фамилию. Подвести славных предков и тех Дегатти, что еще не родились.

Отец не уставал это твердить.

— Дедушка, как ты воспитывал моего отца, что он стал таким? — спросил волшебник, сидя в чердачной каморке и глядя в круглое оконце.

— Майно, ты его таким считаешь, — бесплотным голосом ответил призрак. — По отношению к тебе он действительно перебарщивал. Но ты его тоже пойми. Он был моим старшим сыном. Он всегда чувствовал ответственность за продолжение рода, за сохранение семьи. Он даже женился не по любви, а просто потому, что они были удачной партией друг другу, и не мешали друг другу ничем.

— Они что, не по любви женились? — удивилась стоящая в дверях Лахджа.

— Нет, конечно, — ответил Майно. — Они были безупречной семьей волшебников, их уважали соседи, у них было много детей, но… маму интересовали только исследования, а папу — честь семьи.

— Не думала, что волшебники… такие. Твои друзья — они в основном… С другой стороны — наши соседи…

— Волшебники самые разные, — рассеянно ответил Майно. — Как и индивиды вообще. Всех волнует что-то свое. Мои отец и мать были настолько разными людьми, что даже не раздражали друг друга. Каждый просто жил в своем мире. Они сходились за обеденным столом и время от времени… ну сама понимаешь. Братьев и сестер у меня было много.

— Да уж… удивлена, что никто из них все еще не приехал в гости.

— Они почти все были старше меня, и никто не был волшебником, — терпеливо напомнил Дегатти. — Они все уже в Шиассе, я говорил сто раз. А их дети и внуки… я никого не уведомлял. Думаешь, мне хочется, чтобы у нас завелись приживалы, как у того же Пордалли?

— Ему вроде нормально.

Призыв духов предков. В Мистерии это такое же нормальное дело, как на Земле — позвонить бабушке, живущей в другой стране. Ну… в большинстве семей.

— Так, я… я нормально выгляжу? — забеспокоился Майно.

— В смысле? — не поняла Лахджа.

— Ну… я выгляжу состоявшимся уважаемым человеком?

Лахджа окинула его критическим взором. Борода аккуратная, пробор… с художественным хаосом, но приемлемо. Домашняя мантия… это что, горчица?..

— В порядке, — показала большой палец Лахджа. — А они тебя будут видеть?

— В этом смысл, — кивнул Майно, размышляя, где лучше осуществить ритуал.

Наверное, в холле… или гостиной… с другой стороны, в кабинете можно невзначай похвастаться монографией…

— Нет, я все-таки сам не смогу, — произнес он. — Я этим никогда не занимался.

— Трус, — бросила Лахджа. — Боишься один на один с родителями оказаться.

— А… нет!.. — соврал Дегатти. — Дело не в этом! Я… я разносторонний волшебник, но не всесильный же! У меня нет фамиллиара для призыва духов!

— А тебе для этого обязательно нужен фамиллиар? Для призыва демонов