у тебя тоже нет, но меня ты призывал как-то. Тебе же не для всего фамиллиары нужны.

У Майно забегали глаза, он уже не знал, как отовраться. Да что она привязалась, склочная бесовка?!

— Ну пригласи Маврозию, — спас его дедушка. — Я бы заодно глянул, как она поживает.

— Я подумаю, — проворчал Дегатти.

Ему не хотелось беспокоить тетю. И вообще никого беспокоить не хотелось. Может, родители еще и не пожелают являться из Шиасса — многие духи в принципе не являются на зов, хоть ты оборись.

Но выбросить эту мысль из головы Майно уже не мог. Он до глубокой ночи ворочался рядом с мерно посапывающей женой, в конце концов вышел покурить в лоджию, а потом раскрыл книгу, одолжил у Снежка кошачье зрение и принялся читать при лунном свете.

Тем временем Лахджа спала все беспокойнее. Ей снился странный и тревожный сон. Перед внутренним взором стояло гнездо шершней, в которое таскали кусочки саранчи и всякого такого, что шершни едят.

А в гнезде сидел кутенок. Щенок. И шершни пытались его всей этой дрянью кормить, думая, что он просто их личинка. Лахджа осторожно подошла, забрала щенка из гнезда… и ее принялись жалить!

Глаза резко распахнулись. Сон слетел.

— Вот такая кирня мне снится из-за тебя! — выпалила она, вставая в дверях лоджии и показывая мужу сон.

— Да я тут при чем?! — опешил муж.

— Шершни — твой папа, щенок — ты! Это очевидно!

— Это бред какой-то!

— Да это же а-че-вид-на!.. — затрясла пальцем Лахджа.

Майно Дегатти недовольно закрыл книгу и достал из тумбочки дальнозеркало. Ночь, конечно, уже поздняя, но тетя Маврозия обычно ложится только под утро…

Глава 24

Тетя Маврозия, узнав о задумке племянника, долго смеялась, но заглянуть в гости согласилась охотно. Уже через пару дней в ворота заехала карета с лошадьми-ревенантами. Поздно вечером и даже скорее ночью — будучи дамой-некромантом строгих правил, Маврозия Дегатти заботилась о внешней стороне своего ремесла, носила подобающую одежду и соблюдала неписаные правила. Первой из кареты появилась не она сама, а ее шляпа — огромная, увешанная бубенцами и с чучелом ворона на макушке.

С козел сошел зомби-дворецкий. Высоченный, с высохшей кожей, но фантастически важный. Он помог спуститься своей госпоже, утробным голосом поприветствовал хозяев усадьбы и взобрался обратно — ставить карету в конюшню.

— А ничего!.. — одобрила Маврозия, с интересом оглядываясь по сторонам. — Майно, красиво ты тут все обустроил! Это что, качельки?.. какая прелесть!.. а это что, песочница?..

— Это сад камней, — потупилась Лахджа. — Мир вам, мэтресс.

Обустраивала тут в основном все она, Маврозия это явно поняла и поглядела на невестку с любопытством. Возможно, подумала, насколько же все-таки чуждые это существа — демоны.

Камни сажают.

— А зачем? — все-таки спросила волшебница из научного интереса.

— Место для медитаций, — с готовностью ответила Лахджа. — Говорят, когда-то, в одной далекой стране, нерадивый, но хитрый садовник загубил сад своего господина даймё, и когда тот в великом гневе уже готов был приказать ему сделать сеппуку, садовник воскликнул: но даймё-сама, намедни мне приснился пророческий сон. Сама Аматэрасу, богиня солнца, явилась во всем своем блеске и молвила: пока мысли других даймё путаются среди вьющихся лоз и тенистой листвы, ты разбей сад из камней, дабы твой господин мог мыслить ясно и стройно. Тогда в его душе поселится покой, а воля будет подобна нерушимому камню. Ведь и Дайбуцу, и символы мудрости создаются не из цветущей сакуры, но исходят из самой земли и высекаются в камне. Восхитился великий даймё, а гости его позавидовали и тоже себе пожелали могучей нерушимой воли, спокойствия духа и крепкого рассудка. А потому распорядились вырубить в своих садах прекрасные сакуры и душистые сливы, воздвигнув вместо них сады камней.

— Ярыть красиво! — восхитилась Маврозия. — Какая глубокомысленная история!

— Спасибо, сама придумала, — раскланялась Лахджа.

Тетя с невесткой рассмеялись в унисон. Маврозия дошла до конца аллеи и вскинула брови, глядя на просторную собачью будку. У Тифона их было две — у главных ворот и неподалеку от крыльца. В прежние времена в них жили разные псы, но теперь обе принадлежали Тифону… правда, в данный момент это оспаривала Астрид.

Она залезла в будку и рычала оттуда на Тифона. Тот помнил, что это дочь его волшебника, и поэтому не нападал всерьез, но злился все сильнее и уже начал клацать зубами.

— Скажите ей! — обратился он к Майно и Лахдже. — Это мой дом!

— Это маленький дом для маленькой девочки! — донеслось из будки. — А у тебя их целых два, тебе не нужно так много!

— Скажите ей! — повторил Тифон, тщетно пытаясь извлечь Астрид из того, что считал своей неотъемлемой собственностью.

— Астрид, вылезай, к нам тетя приехала, — велел папа.

Астрид неохотно вылезла, и в будку тут же забрался сердитый Тифон. Вообще-то, он редко ими пользовался, предпочитая спать в большом доме, но в данный момент это стало делом принципа.

Тетя Маврозия, в глазах которой играли смешинки, обняла внучатую племянницу, торжественно вручила ей шоколадку и поднялась на крыльцо, где радостно поприветствовала дедушку Айзу, своего покойного отца.

Поужинав с дороги, потеребив Веронику и с интересом осмотрев возродившийся дом, тетя приступила к ритуалу. Она с насмешливой улыбкой выслушала оправдания племянника о неожиданных помехах и затруднениях в подготовке, но ничего не сказала.

— Мам, а чо, ее слуга мертвый? — потянула маму за рукав Астрид.

— Да, — кивнула мама.

— Кудесно… а… а зачем?

— Понимаешь, Астрид, иногда люди не доживают до пенсионного возраста и им очень обидно. Тогда некроманты помогают им продолжать работать.

Астрид обдумала услышанное и поняла, что мама опять зачем-то врет.

— Па-ап, а зачем поднимают трупы?! — окликнула она.

— Тетю спроси, — ответил Майно, помогая той готовить место для ритуала.

— Потому что мы можем — и потому что мы кудесные! — прищелкнула пальцами Маврозия, подмигивая внучатой племяннице.

Это объяснение Астрид устроило. Она с восхищением смотрела на свою великую тетю и хотела стать некромантом. Поднимать дохлых лошадей и ездить на них…

Призывать решили в библиотеке. Рядом с громадным глобусом, чучелом обезьяны и скелетом тролля, под картой звездного неба, что была начертана прямо на потолке. Среди старинных книг, большую часть которых собрали именно Гурим и Ярдамила Дегатти.