И тем не менее у меня все это время сердце было не на месте. Я не могла связаться с Адраной и не знала, как ловко ей удалось их обмануть.

Могу сказать одно: нас не ждали.

Совсем.

Когда катер вернулся в молчании, этому никто не удивился. Может, ни на катере, ни в обломках «Королевы» и не работали трещальники, но Боса получила свой трофей и возвращалась с ним. Открывайте шлюзы и приготовьтесь отбыть на ионных и под гротом, мальчики и девочки.

Ну, так им должны были сказать. А получили они, когда мы причалили, быстрое и кровавое воздаяние во всех формах членовредительства, какие можно устроить с доспехами и оружием призрачников, и им совершенно нечего было противопоставить нам.

Вот что я скажу по поводу нашего поведения: мы проявили сдержанность. Дело не в милосердии и не в каком-то там всепрощении. Никакой ерунды такого рода, после всего, что она на нас вывалила. Но «Королева» погибла, и нам требовался корабль, если мы собирались попасть домой, где бы этот дом ни находился. «Рассекающая ночь» не занимала первую строчку в списке кораблей, которые я могла бы выбрать, но ничего другого у нас не было.

Так что мы ее захватили без особых повреждений, и это было великолепно; в конечном итоге среди нас не нашлось никого, кто не гордился бы тем, что был в команде «Королевы» при капитане Труско.

– Этот корабль теперь наш, – сообщила я. – Какие бы злодеяния ни совершила Боса, корабль в них не виноват. И мы можем начать приводить его в порядок.

– Есть одно злодеяние, с которым я хочу покончить в первую очередь, – сказала Прозор. – Это и тебя касается, Фура. Мы нехорошо обошлись с Гарваль, когда она была одной из нас. Но можем правильно поступить сейчас. Знаю, для нее уже слишком поздно, однако я сама ни минуты не проведу на этом корабле, пока она вот так прицеплена к носу.

– Я тебе помогу, – сказала я, сожалея, что сама не вспомнила про Гарваль. – Ты ведь это знаешь, правда? Но сперва мне надо найти сестру.

Найти Адрану – и сообщить ей самую страшную из всех новостей.

Она была в комнате костей «Рассекающей ночь», когда мы захватили корабль, и ей хватило здравого смысла остаться там, пока шло кровопролитие. Никто из нас, конечно, не знал, где находится эта каюта, но – как я уже успела узнать – ее следовало искать как можно дальше от шумных частей корабля и как можно ближе к внутренней части. Искать примерно посередине всегда было хорошей стратегией, и, работая методично, от центра наружу, вскоре можно было обнаружить кости, как бы ловко команда ни пыталась скрыть свое самое ценное достояние.

Боса, стоило отдать ей должное, сделала все, что могла. Дверь и запорное колесо были спрятаны за фальшивой перегородкой, которая вставала на место после того, как кто-то входил. Но я бы разорвала этот корабль на части собственными ногтями, если бы это понадобилось.

Я постучала в дверь, воспользовавшись нашим условным стуком, и уже начала сама поворачивать колесо, когда почувствовала, что Адрана тоже напрягает мускулы. Колесо вращалось, пока не превратилось в размытое пятно, а затем дверь распахнулась, и мы снова оказались вместе.

Я записала слова на бумаге, десятки тысяч слов, больше, чем существует миров с именами, и если вы дочитали мои красные каракули до сих пор – и учли историю с моей рукой, – то у вас есть представление обо всем, что случилось со мной с того момента, как мы встречались с сестрой в последний раз. Я видела, как ее схватили на «Монетте», утащили прочь от меня по другую сторону двери, и потом страдала несколько недель, не зная, жива ли она. Видела, как истребили команду Рэка, как жестоко обошлась с ними Боса, и познала пределы, до которых способна дойти, чтобы мое сердце продолжило биться. Я видела Тревенца-Рич и побывала в шарльерах, а это больше, чем многим разумникам удастся когда-нибудь совершить. Я видела все миры снаружи Собрания и осознала, какой маленькой мерцающей лужицей жизни выглядит то, что мы называем Тринадцатым Заселением. Видела, что оставили нам призрачники, держала в руках ловчую ткань и смотровой камень. Болтала с пришельцами и роботами и обнаружила в себе такую жестокость, что сама едва не вздрагивала при мысли о том, кем стала. Я отвернулась от своего дома и бросила отца умирать; и хотя я начинала задыхаться, думая об этих вещах, а также о том, что произошло в Нейронном переулке, в лавке брокера конечностей, не могу сказать, что сожалела о шагах, которые привели меня к этому моменту. А также о месте, куда я попала, и о женщине, которой стала.

Боса Сеннен никогда не собиралась превратить меня в кого-то, кем я не являлась, но она это сделала, и если бы я однажды снизошла до подобия благодарности к ней, то только за это.

Адрана сначала не узнала меня в тусклом свете комнаты костей. Дело было не в доспехах. Я их к тому моменту уже сняла, и от этого почувствовала себя так, словно сбросила темный плащ угрызений совести и дурных намерений. Нет, ее сбило с толку то, как я выглядела без доспехов. Она слегка отпрянула, и я не могла ее за это винить. Дело было не только в светлячке или жестяной руке, не только в жестком выражении моего лица, которое все чаще выглядело строгим и сердитым, даже когда я этого не желала. Дело было в ярости в моих глазах, в слабых проблесках безумия и в том, что это меня нисколько не тревожило.

Мы поначалу не говорили. Просто обнялись – крепко, по-настоящему, зная, что нас больше не разлучат. Я слышала шумы, доносившиеся из остальной части корабля, но с тем же успехом они могли раздаваться из другой вселенной. Я вернула свою сестру.

Нам не нужно было многое друг другу говорить, по крайней мере сначала, и мы не нуждались в пришельческих черепах, чтобы обмениваться мыслями. Мы всегда общались на языке, который не нуждался в словах, не имел ничего общего с мертвыми чужаками и костями с начинкой, которые они нам оставили. Мы просто были сестрами и знали друг друга лучше, чем кто-либо другой.

Прошло много времени, прежде чем Адрана отстранилась от меня достаточно, чтобы окинуть взглядом с головы до ног.

– Что они с тобой сделали?

И я дала единственный честный ответ, на какой была способна:

– Они не делали ничего. Я все сделала сама. Я осознавала, на что иду. Я Фура Несс, и я выбрала сделаться такой, какая я есть.

– Если бы я тебя уже не знала, – проговорила Адрана, – я бы сказала, что ты меня пугаешь.

– Хорошо.

– Говорят, от светлячка меняются.

– От многих вещей меняются. Если он уже проник в мое серое вещество, может там и оставаться. Мне нравится, какая я сейчас. – Я шевельнула пальцами в ее руке. – Даже эти жестяные пальцы. Все не так плохо. Они с каждым днем все чувствительнее. – Я помедлила. – Мы захватили «Рассекающую ночь». Она теперь принадлежит нам, не Босе. Мы владеем этим кораблем и можем делать с ним все, что захотим.

Я знала, что сознательно замалчиваю о тысяче трудных дел, с которыми предстоит разобраться, прежде чем корабль действительно станет нашим, но еще мне было ясно, что мы решим все проблемы одну за другой, потому что мы теперь команда.