Кто они такие, догадаться было нетрудно: огромный здоровяк с оттопыренной губой, в мятой шляпе и кожаном переднике мясника, очевидно, что Серджио Манзотти, тот самый сумасшедший, которого освободил доктор Гольдони. И рядом с ним, собственно, сам доктор — невысокий, худощавый, с заострённой бородкой клинышком. А женщина в маске — Вероника.

Они пришли завершить свой ритуал.

— Она… Она только что убила твою мать! — хрипло воскликнула Дамиана, с ужасом глядя то на Беатриче, то на Веронику. — И ты стоишь рядом с ней, как ни в чём не бывало?!

— Вот уж не думала, что тебя волнует Умберта! Она всё никак не хотела умирать, — спокойно ответила Беатриче. — И она должна быть благодарна, что Вероника отправила её прямиком к ангелам без лишних мучений.

— Но, как ты можешь?! Ты — «жемчужина Альбиции», самая святая из всех невест… за что можно так ненавидеть собственную мать?! — Дамиана всё ещё не верила, что за личиной этого ангела скрывается хладнокровная убийца.

Беатриче посмотрела на Дамиану сочувствующе, и равнодушно ответила, разведя руки в стороны:

— Она это заслужила.

— Заслужила?!

— Да. Много ли ты о ней знаешь?! — спросила Беатриче, доставая из кармана чётки. — Моя мать ненавидела всех своих дочерей. Она рожала нас одну за другой в ожидании, что в одной из нас окажется древняя кровь. Но, увы. Мы были всего лишь обычными девочками. И это было хуже, чем проклятье. Она бесконечно изводила нас этим. Из двенадцати её дочерей — я единственная, последняя, кто осталась здравом уме, не отправилась в монастырь или не умерла. А знаешь почему? Нет, древней крови во мне нет! Но зато бог не обделил меня умом. Я с пяти лет изображаю набожность и святость, потому что на святую никто не посмеет поднять руку. И даже Умберта однажды смирилась с тем, что я настоящий альбицийский ангел.

— Ангел, который убивает женщин?! Но… зачем?! Зачем всё это?! Ради куска стекла?! — спросила Дамиана, всё больше понимая, что отсюда она не уйдёт живой.

— Глупая, глупая цверра! — усмехнулась Беатриче. — Этот кусок стекла — ключ к могуществу. Скоро мой брат станет дожем Альбиции. А я стану его правой рукой. И наступит день, когда я буду решать, чем будет жить эта страна и этот город. А моя мать хотела, чтобы я просто сидела дома и рожала детей одного за другим, в надежде, что в одном из них окажется древняя кровь. И всё лишь для того, чтобы возродить зеркало! Она была просто злобной глупой старухой. Ведь для возрождения зеркала не надо рожать по ребёнку в год. Зеркалу, которое есть у нас, всё равно, чьей кровью питаться… как оказалось. Просто крови плебеек нужно гораздо больше. Моя мать так и не смогла добиться того, чтобы оно возродилось. А я смогла. И Умберта совсем выжила из ума, так что, — Беатриче сложила пальцы в молитвенном жесте и произнесла, посмотрев на потолок, — зато она не мучилась так, как мучились с ней мы. Да упокоит Господь её душу.

И голос Беатриче окрасился лёгкой скорбью. Но Дамиана поняла, что всё это скорее привычная для неё личина, которую она надевает, как карнавальную маску. Несмотря на все те ужасные вещи, которые Беатриче произносила вслух, она оставалась невозмутимой, настоящей мраморной статуей.

— Зеркалу не всё равно! — яростно воскликнула Дамиана. — Вы кормите этой кровью тёмных богов, а это путь к безумию.

— Это не безумие, это возможность видеть и слышать скрытое, — ответила Беатриче. — Тебе ли этого не знать? Люди просто не видят всё то, что видим мы.

— Вы, как пауки — всё оплели своей паутиной! — прошептала Дамина, осознавая, как много людей оказалось замешано во всё это. — И маэстро Позитано был с вами заодно?

— Он всего лишь позволял Джино Спероне делать с зеркалом… разные эксперименты. И кровь — один из них.

— Ты убьёшь меня? — хрипло спросила Дамиана.

— Конечно убью. Ты же просто подарок небес! Женщина из рода Ногарола и рода делла Бьянко, да ещё с древней кровью! За такой подарок зеркало сделает нас самой могущественной семьёй в Альбиции. И к тому же, ты сама виновата. Сердце моего брата и состояние нашей семьи должны остаться со мной. Мне не нужна соперница, поднявшаяся из гетто до небес. Тем более та, которая вешается на шею моему будущему мужу. Я уверена, что мой брат будет настолько глуп, что решит тебя озолотить. Но я ведь милосерда и добра, поэтому ты умрёшь быстро и без мучений. Они все умирали быстро. И я прочту над тобой молитву, так что ты попадёшь сразу к ангелам. Просто уснёшь, и завтра тебя найдут на одной из кампо в жёлтых лепестках. А я выйду замуж за Райнере делла Скала и буду править этим городом. Прощай, Дамиана.

Она накинула капюшон и шагнула в темноту. А доктор Гольдони бросил на одну из стоящих бочек кожаную сумку для инструментов, свёрнутую валиком. Он неторопливо развязал шнурки, и хирургические инструменты блеснули в свете фонаря.

От этого зрелища у Дамианы будто открылось второе дыхание. Страх и злость скрутили всё внутри, внезапно придав ей каких-то нечеловеческих сил.

Ей следовало сделать это раньше. Захотеть и увидеть всю картину целиком. Но она боялась, ведь это могло стоить ей жизни. Но теперь, осознание того, что она всё равно умрёт, будто расправило за спиной крылья. Теперь терять нечего…

Вот они — четыре Королевы, о которых предупреждали карты. Умберта и Беатриче Ногарола, Вероника и синьора делла Скала. И тьма, через которую надо пройти…

Она закрыла глаза и представила, что всё вокруг — это лагуна. Вода пронизана солнечными лучами и спокойна. Она поблёскивает, играя бликами и медленно застывает, превращаясь в огромное зеркало до горизонта. Ещё усилие и зеркало начинает дрожать и потрескивать так, как будто со всех сторон его сдавливают огромные тиски. А потом взрывается, разлетаясь на тысячу осколков. Каждый осколок — это будущее. Каждый осколок — один из множества вариантов. И все они проносятся перед Дамианой, словно в каком-то огромном калейдоскопе. В них одновременно и будущее, и прошлое, и то, что происходит сейчас.

В одних осколках доктор Гольдони прижимает к её лицу платок, смоченный в какой-то жидкости, а потом она летит над городом и видит своё тело на площади, укрытое жёлтыми лепестками магнолии. Она видит Беатриче, стоящую рядом с Альбериго Ногарола в шапке дожа Альбиции…

А в других осколках…

Как гласит легенда, женщины с даром могут менять будущее. И если в ней правда есть древняя кровь, если она и в самом деле потомок двух светлейших родов Альбиции, она не должна умереть в этом подвале! Она сама изменит будущее! Выберет то, которое не заканчивается вот так…

Она выхватила из тысяч осколков нужные ей ответы и открыла глаза. Но видения не исчезли, а будто отступили, растворив стены и темноту подвала и раскинувшись ярким фоном позади убийц.

— Вероника? — она обратилась к женщине в маске, стараясь всеми силами подавить дрожь в голосе. — Ты ведь знаешь, что я могу видеть будущее? И прошлое? И знаешь, что я вижу сейчас? Тебя. Я знаю кто ты — Клара Луцци, дальняя родственница могущественного рода Ногарола. Бедная родственница. Тебя готовили в куртизанки, чтобы ты могла прокормить вашу большую семью, ведь так? Обучали искусству соблазнения, музыке, танцам. Кружить голову мужчинам. Ты приехала в Альбицию с материка и попросила Умберту приютить тебя и дать рекомендацию в палаццо Фаризи, ведь так? А старая ведьма увидела в тебе шанс… Хоть эта святоша и говорит сейчас, что Умберта была глупой старухой, но так было не всегда. Когда-то и она мечтала править всей Альбицией. Повсюду держала своих шпионов, плела интриги… Она платила куртизанкам и гадалкам, чтобы они продавали ей тайны, которые удавалось выведать у клиентов. Именно так она узнала о том, что Грация делла Скала была у мамы Ленары. И что та ей предсказала. Что её сын приведёт в дом женщину из рода её врага. И она решила опередит волю богов. Она решила, что ты лучше всего справишься с тем, чтобы соблазнить старшего сына делла Скала, у которого к тому моменту уже было два неудачных брака. Лоренцо делла Скала стал лёгкой жертвой твоих чар, а его мать сама ввела тебя в их семью, веря в предсказание. Тебе оставалось только играть свою роль и выкрасть соколок зеркала после свадьбы, когда тебя допустят к сокровищнице Скалигеров, ведь так?