Для воспитания своих внуков в духе просвещения Екатерина II создала собственную научно-педагогическую концепцию, задачами которой были: «одна — раскрыть ум для внешних впечатлений, другая — возвысить душу, образуя сердце». Полная свобода и никакой изнеженности, строгость в сочетании с любовью и забота о приобретении самых разнообразных навыков — все это входило в систему воспитания, выработанную императрицей.

В 1784 г. Потемкин в послании к Екатерине со знанием дела высказал несколько программных положений о преподавании языков для внуков императрицы Александра и Константина: «Весьма, матушка, хороши и достаточны предписания. Я одно только желал бы напомнить, чтоб в учении языков греческий поставлен был главнейшим, ибо он основанием других. Невероятно, сколь много в оном приобретут знаний и нежного вкуса сверх множества писателей, которые в переводах искажены не столько переводчиками, как слабостию других языков. Язык сей имеет армонию приятнейшую и в составлении слов множество игры мыслей; слова технические наук и художеств означают существо самой вещи, которые приняты во все языки. Где Вы поставили чтение Евангелия, соображая с латынским, язык тут греческий пристойнее, ибо на нем оригинально сие писано». Прислушавшись к авторитетному для нее мнению светлейшего, Екатерина подписала: «Переправь по сему».

Будущий император Александр I рано научился читать и писать, к семи годам он понимал по-немецки, по-французски и по-английски. Ему нравилось обучаться столярному мастерству, красить, клеить, растирать и составлять краски, малярничать; он с удовольствием колол дрова, чистил мебель, ездил верхом, ловил рыбу, занимался фехтованием, исполнял обязанности конюха и кучера; под присмотром садовника он копал землю и ухаживал за садом. Но главное, что отмечала Екатерина, это то, что «все делается по собственному почину и с одинаковым усердием: мы не замечаем даже, что мы все это делаем, потому что нас ни к чему не принуждают». Александр очень любил бабушку, он мог часами находиться в кабинете императрицы и во всем хотел походить на нее.

В 1784 году, когда Александру еще не исполнилось семи, а Константину — пяти лет, Екатерина решила, что мальчики должны «перейти в мужские руки». Выбор пал на князя Николая Ивановича Салтыкова, ему в руководство императрицей была написана специальная «Инструкция», в которой определялись принципы физического, нравственного и умственного воспитания наследников престола.

Императрица-бабушка подобрала блестящих учителей для своего любимого внука. Русскую словесность и историю ему преподавал М.Н. Муравьев — писатель, один из просвещенных людей своего времени; естественные науки — известный ученый, путешественник, академик П.С. Паллас; законоучителем и духовником был знаменитый протоиерей А.А. Самборский, долго живший в Англии, где он стал страстным англоманом; ему было поручено, помимо духовных наставлений, обучать Александра иностранным языкам.

По рекомендации Ф.М. Гримма в 1782 г. в Россию был приглашен швейцарец Ф.С. Лагарп — человек высокообразованный, приверженец идей Просвещения и республиканец по взглядам. Он обучал Александра иностранным языкам и более всего занимался нравственным воспитанием своего ученика. В этой должности он находился 11 лет (1784–1795 гг.). Впоследствии император Александр говорил, что всем, что есть в нем хорошего, он был обязан Ф.С. Лагарпу.

Лично занимаясь воспитанием своих внуков, бабушка специально для них сочинила и составила несколько учебных книг, пособий и сказок; среди них: «Российская азбука»(СПб., 1781–1783); «Выборные российские пословицы» (СПб., 1783), «Сказка о царевне Хлоре» (СПб., 1781,1783), «Сказка о царевиче Февее» (СПб., 1783,1785), «Записки касательно российской истории» (СПб., 1787–1794, ч. 1–6), «Гражданское начальное учение» (СПб., 1783).

Видимо, любознательность внука заставила Екатерину обратиться к самым различным областям науки, литературы и морали, чтобы создать педагогический шедевр, который она сама назвала «Бабушкина азбука великому князю Александру Павловичу». Почти на каждой странице она приводит мудрые мысли или факты из жизни античных деятелей. В подтверждение своих рассуждений и афоризмов Екатерина использует высказывание знаменитых философов и «мудрецов» — Сократа, Платона, Аристотеля. Просвещенная монархиня в своем послании к подрастающему поколению провозглашала ценности, заимствованные ею в трудах французских энциклопедистов: «Власть поручена единому ради чинения пользы множеству»; «Всяк в обществе живущий подвержен общественным законам»; «Добрые законы направляют действия граждан к добру».

Каталог библиотеки Потемкина дает уникальную возможность высказать некоторые предположения о мировоззрении ее владельца. Кроме греческого светлейший владел французским, итальянским, английским, возможно, польским языками. Будучи глубоко верующим человеком, князь приобретал Библии, речи духовных деятелей, жития святых и другую церковную литературу на разных языках. Среди них редкие издания на латыни: «Божественные Иоанна Златоуста шесть диалогов о достоинстве епископа» (Базель, 1525), «Послание философа Атенагора Афинского в защиту христиан», а также изданная в Москве в 1754 г. «Библия, или История ветхого и нового завета».

В библиотеке был знаменитый свиток из 50 кож с «Пятикнижьем Моисеевым» на еврейском языке, написанный предположительно в IX в. Эта редкая рукопись стала одной из ценнейших в коллекции Потемкина. Ее история имела свое продолжение уже после смерти светлейшего, в первой четверти XIX в. В1812 г. свиток «Еврейского Талмуда» из тогда уже учрежденного Казанского университета, куда перешли книги князя, была прислана в Санкт-Петербург, в Императорскую Публичную библиотеку с целью снятия с него копии. Внимание к иудейской священной рукописи вновь было привлечено в 1821–1822 гг., когда открылось «Дело управляющего Императорской Публичной библиотеки о возвращении в Казанский университет рукописи Пятикнижия Моисеева, а впоследствии об обмене ее на дублеты библиотеки». В его решении принял непосредственное участие министр духовных дел и народного просвещения, близкий друг Александра I князь А.Н. Голицын. Поскольку в ведении возглавляемого им объединенного министерства находились вопросы просвещения и религии (иностранных исповеданий), император в октябре 1817 г. своим указом поручил князю рассматривать все дела, касающиеся евреев (кроме судебных), сосредоточенные в Сенате и у министров.

19 ноября 1821 г. Голицын пишет письмо директору библиотеки А.Н. Оленину о просьбе попечителя Казанского университета М. Магницкого вернуть рукопись, оцененную в 30 тыс. руб. 3 декабря Магницкий извещает библиотеку о получении кожаного свитка. Однако уже в начале 1822 г. попечитель Казанского университета через князя Голицына предложил обменять рукопись на какие-либо дублетные материалы библиотеки. В своем письме от 3 марта Магницкий сообщает о древности и необыкновенной ценности свитка, а в следующем послании от 6 мая об этом же пишет и князь Голицын. В ответ директор библиотеки посылает министру доношение, в котором между прочим указывает на завышение объявленной цены документа, «ибо — князь (имеется в виду покойный Потемкин. — Н.Б.), при всей известной мне любви к просвещению, не имел требований на имя знатока в древностях еврейских и потому не имел и сведений нужных к тому же, чтоб быть верным ценителем сей рукописи; при том он как человек мог ошибиться сам или быть введен в заблуждение другими». Позиция Императорской Публичной библиотеки, не оценившей по достоинству ни знания Потемкина, ни древнюю рукопись, сыграла свою роль. Министр А.Н. Голицын учел мнение ее руководителя, сообщив письмом в Казань о прекращении дела. Таким образом, еврейский манускрипт из книжного собрания светлейшего остался в Казани, где и находится поныне, оставаясь молчаливым свидетелем собирательской деятельности светлейшего князя и его интереса и внимания, проявленного к иудейской религиозной культуре.