точно так же и вверил Дарю одно из двух военных министерств. Генерал Кларк, герцог Фельтрский, заведовал персоналом, Лакюэ де Сессак – снаряжением. Последний служил уже давно, и был способен служить и дальше, но Наполеон, принужденный освобождать должности, предоставил ему преждевременный отдых, добавив, впрочем, самые заслуженные знаки отличия. Преемником Сессака и стал Дарю.

Накануне последней схватки с Европой нужно было найти людей и деньги, найти их быстро и много. Однако оба главных средства были исчерпаны. В октябре, прежде чем уехать из Дрездена в Лейпциг, Наполеон поручил Марии Луизе явиться в Сенат и добиться конскрипции 1815 года, которая должна была доставить 160 тысяч конскриптов, а кроме того, чрезвычайного призыва 120 тысяч служивших 1812, 1813 и 1814 годов, уже освобожденных. Сенат предоставил Наполеону эти 280 тысяч без каких-либо затруднений, как уже предоставлял ему множество других жертв, ныне погребенных на равнинах Кастилии, Германии, Польши и России. К сожалению, эти гигантские призывы было легче декретировать, чем осуществить.

Из 280 тысяч человек, призыв которых был предрешен в октябре, конскрипция 1815 года не могла принести пользу в ближайшее время, ибо из-за системы преждевременных призывов должна была дать солдат 18–19 лет от роду, то есть юнцов, храбрых, но слабых и неспособных переносить жестокие тяготы войны. Наполеон больше не хотел таких солдат и требовал конскрипции 1815 года только для формирования резерва, заполнения сборных пунктов и занятия крепостей. Армия могла рассчитывать только на 120 тысяч человек предыдущих призывов. Но этот единственно полезный призыв было трудноосуществим, ибо касался освобожденных людей, по три-четыре раза уже ответивших на призывы с помощью замещавших лиц. Поэтому проведение призыва предыдущих лет, доставляя солдат наилучшего качества, вызывало и самое бурное недовольство и требовало предосторожностей, делавших его менее продуктивным.

Так, следовало отказаться от женатых мужчин и от кормильцев семей. Наполеон надеялся набрать 100 тысяч, но понимал, что вряд ли удастся набрать и 60. Ввиду чрезвычайных обстоятельств он задумал призвать всех прежде освобожденных и брать всех холостяков, которых не удерживали в семьях законные причины. Оценив в 300 тысяч количество подданных, которых он сможет привлечь таким способом, Наполеон приказал составить сенатус-консульт, который позволит ему набрать такое количество людей из предыдущих лет – с 1803 до 1813 года. Эти 300 тысяч в соединении с 280 тысячами, декретированными в октябре, доводили предстоявшие зимние наборы почти до 600 тысяч, и следует признать, что к населению никогда еще не обращались со столь непомерными призывами, столь разрушительными для будущих поколений. Опасались сопротивления не со стороны Сената, а со стороны семей, и было весьма сомнительно, что удастся удовлетворить подобные требования, даже располагая законом. Однако Наполеон, привыкший к покорности народа и медлительности противников, надеялся получить бльшую часть призванных людей и время до апреля, чтобы подготовить их к будущей кампании.

Эти 600 тысяч требовали расходов, а финансы Наполеона, столь правильно управлявшиеся в течение пятнадцати лет, пришли в упадок, как и другие части его Империи, прежде всего вследствие злоупотребления ими. С 1812 года война приняла гигантские масштабы, и бюджет 1813 года, без издержек на взимание, составил 1191 миллион. Поскольку расходы последней кампании, по крайней мере те, что оплачивались из бюджета, дошли до 600–700 миллионов, бюджет должен был достичь огромной в то время цифры в 1300 миллионов. Так, за два года расходы увеличились с миллиарда до 1400 миллионов. Помимо 100 миллионов превышения расходов из-за войны, поступления оказались на 70 миллионов ниже ожидавшихся. Таким образом, для обслуживания этого года не хватало 170 миллионов.

Существовал и другой дефицит, еще более обременительный. Не имея возможности прибегнуть к займу и не желая прибегать к налогам, Наполеон задумал распродать государственное имущество и заранее реализовать его стоимость через боны амортизационного фонда. Сорок шесть миллионов таких бонов заложили в бюджет 1811 года, 77 миллионов – в бюджет 1812-го и 149 – в бюджет 1813-го. Однако этот ресурс полностью отсутствовал. Из-за бесконечных формальностей, крайнего обнищания и всеобщего недоверия удалось продать имущества не более чем на 10 миллионов. Выпущенные боны, не находя применения, стремительно обесценивались. Таким образом, недоставало 272 миллионов, которые планировалось получить за боны, и 170 миллионов для покрытия бюджета 1813 года, что составляло общий дефицит в 442 миллиона, – непосильный в эпоху, когда не существовало средств кредита, если не обратиться ко всем банкам страны и Короны, обязав их принять боны амортизационного фонда. Их вручили Банку Франции и кассе обслуживания, что исчерпало последние ресурсы. Оставались частные сбережения Наполеона. Он поместил 17 миллионов из них в банк «Монтенаполеоне» в Милане, 8 миллионов – в Банк Франции, 4 миллиона – в солеварни; 13 миллионов одолжил кассе обслуживания, а 26 миллионов использовал на покупку бонов амортизационного фонда.

Не считая 3–4 миллионов на текущие расходы короны, у него осталось 63 миллиона золотом и серебром, хранившихся в подвале Тюильри, – последний ресурс, который он бережно сохранял, не для того чтобы обеспечить себе в случае несчастья средства существования за границей, но чтобы поддержать последнюю борьбу с всеобщим возмущением народов.

Не считая этих 63 миллионов, Наполеон опустошил все кассы, вынудив их принять боны, представлявшие стоимость государственного имущества. Найдя применение этим бонам на 150 миллионов, он снизил общий дефицит с 442 до 300 миллионов, после чего все ресурсы оказались полностью исчерпаны.

В таком положении оставалось только прибегнуть к налогам. Затребовав у населения, ввиду чрезвычайных обстоятельств, 600 тысяч человек, Наполеон мог ввиду тех же обстоятельств затребовать и несколько сотен миллионов франков. Добавив только 30 сантимов к земельному налогу 1813 года, легко было раздобыть 80 миллионов, почти немедленно реализуемых. Еще 30 миллионов можно было получить в результате удвоения налога на движимое имущество. Поэтому решили потребовать внесения этих сумм в течение ноября, декабря и января. К ним добавили увеличение на одну пятую налога на соль и на одну десятую косвенных налогов. Эти надбавки должны были без промедления доставить 120 миллионов без больших страданий. Эти 120 миллионов, обычные подати, казна Тюильри и некоторые отсрочки, навязанные государственным кредиторам, позволяли справиться с самыми срочными нуждами.

Денежные требования нужно было превратить в законы. Декретом, датированным пребыванием на Рейне, Наполеон назначал на 2 декабря собрание Законодательного корпуса, надеясь суметь воспользоваться этим органом, чтобы добиться чрезвычайных ресурсов и пробудить патриотизм нации. Некоторое количество законодателей уже прибыли в Париж, и их нашли не настолько хорошо расположенными, как того желали, ибо со стремительным нарастанием опасности и не менее стремительным ослаблением престижа Наполеона в людях просыпалась независимость. Приходилось опасаться досадных дискуссий, и к тому же, как бы быстро ни были