Фрэнк-младший погасил гору долгов за коммунальные услуги. Его поступок показался мне чуть менее альтруистичным, когда я поняла, что тем самым он устранил все претензии мистера Овица, получив полное право унаследовать квартиру, однако Марго предпочитала видеть в этом проявление сыновней любви, и у меня не было причин с ней не согласиться. Тем более что Фрэнк-младший определенно был счастлив снова видеть рядом свою мать. Они с женой кудахтали над Марго, непрерывно интересуясь, все ли у нее в порядке, приняла ли она лекарство, не чувствует ли себя утомленной или нездоровой, не хочет ли выпить воды, и так до тех пор, пока Марго не всплескивала руками, в наигранном раздражении округляя глаза. Но на данный момент Марго просто плыла по течению. И, сказав мне о Дине Мартине, больше к этой теме не возвращалась.

Мне предложили остаться присмотреть за квартирой, по крайней мере в обозримом будущем, как выразился Фрэнк-младший. Что, скорее всего, означало, пока Марго не отойдет в мир иной, хотя никто не решился произнести это вслух. Очевидно, риелтор объяснил им, что вряд ли найдутся желающие снять квартиру в таком виде, а начинать потрошить ее до наступления этого самого обозримого будущего казалось не слишком приличным, в связи с чем на меня возложили роль временной смотрительницы. Марго в свою очередь несколько раз подчеркнула, что это должно помочь Дину Мартину приспособиться к новой ситуации. Хотя у меня имелись некоторые сомнения по поводу того, что забота о психическом здоровье собаки стояла на первом месте в списке приоритетов Фрэнка-младшего.

Марго взяла с собой только два чемодана и надела свой любимый дорожный костюм: жакет с юбкой из желтовато-зеленого букле и шляпку-таблетку в тон. Я повязала ей темно-синий шарф от Ива Сен-Лорана, чтобы замаскировать выпирающие ключицы и болезненную худобу шеи, а в качестве завершающего штриха нашла серьги из бирюзовых кабошонов. Я переживала, что слишком тепло одела Марго, но она стала еще более субтильной и постоянно жаловалась на холод даже в самые жаркие дни. Я стояла с Дином Мартином на руках в сторонке и смотрела, как Фрэнк-младший с Винсентом руководили погрузкой вещей Марго. Она проверила, на месте ли ее шкатулки с драгоценностями. Марго собиралась отдать самые ценные украшения жене Фрэнка-младшего, ну а кое-что — Винсенту, когда тот женится. Удостоверившись, что все в целости и сохранности, она медленно подошла ко мне, тяжело опираясь на палку:

— Ну вот и все, дорогая. Я оставила тебе письмо с инструкциями. Я не сказала Ашоку, что уезжаю. Не люблю суеты. Но я кое-что оставила для него на кухне. И была бы весьма признательна тебе, если бы ты отдала это ему после нашего отъезда. — (Я кивнула.) — Обо всем, что касается Дина Мартина, я написала в отдельном письме. Очень важно, чтобы ты твердо придерживалась заведенного распорядка. Он к этому привык.

— Ради бога, не волнуйтесь! Я сделаю все, чтобы он был счастлив.

— И категорически никаких лакомств из печенки. Он их вечно выпрашивает, а потом его тошнит.

— Никакой печенки.

Марго закашлялась, возможно, ей было тяжело говорить, и остановилась перевести дух. Опершись на палку, она выпрямилась и, заслонив глаза от солнца хрупкой рукой, посмотрела на дом, более полувека дававший ей приют, после чего повернулась на негнущихся ногах и бросила взгляд на Центральный парк, видом на который столько лет любовалась.

Фрэнк-младший, уже сидя в автомобиле, звал мать, наклонившись вперед, чтобы лучше нас видеть. Его жена, одетая в голубую ветровку, стояла у пассажирской двери, заламывая от волнения руки. Она явно не относилась к тем женщинам, что любили большой город.

— Мама?

— Секундочку. Извини, дорогой. — Марго сделала шаг вперед и, встав прямо передо мной, погладила сидевшего у меня на руках мопса тонкими мраморными пальцами. — Ты хороший друг. Да, Дин Мартин? Очень хороший друг. — (Песик ответил ей влюбленным взглядом.) — И самая красивая собака на свете. — Голос Марго дрогнул.

Дин Мартин лизнул ее ладонь. Марго нагнулась и поцеловала его в складчатый лобик, прижимаясь щекой к мягкой шерстке чуть дольше обычного. Мопс от волнения выпучил глаза и начал перебирать лапками. У Марго вдруг странно поплыло и обвисло лицо.

— Я могу привезти его… повидаться.

Она продолжала нежно целовать мопса, не замечая стоящего кругом шума, мчащегося транспорта, проходящих мимо людей.

— Марго, вы меня слышали? Думаю, когда вы устроитесь, мы с ним можем сесть на поезд и…

Она выпрямилась и открыла глаза, на секунду остановив взгляд на собаке:

— Нет. Спасибо. — И прежде чем я успела открыть рот, Марго уже отвернулась. — А теперь, дорогая, пожалуйста, отведи его на прогулку. Не хочу, чтобы он видел, как я уезжаю.

Ее сын вылез из машины и терпеливо ждал мать на тротуаре. Он протянул ей руку, но она отмахнулась. Мне показалось, будто она вытерла слезы, хотя было трудно сказать наверняка — у меня перед глазами стоял туман.

— Марго, спасибо! — крикнула я ей вслед. — За все!

Она покачала головой:

— А теперь ступай. Пожалуйста, дорогая.

Марго повернулась к автомобилю, ну а что было дальше, я не видела, поскольку опустила Дина Мартина на тротуар и, как и велела Марго, повела его в сторону Центрального парка. Я шла с опущенной головой, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих, удивлявшихся, почему девушка в блестящих коротких шортах и пурпурной шелковой куртке-бомбер плачет у всех на глазах в одиннадцать часов утра.

Я гуляла, пока Дин Мартин, с его короткими лапками, вконец не обессилел. И когда он застыл как вкопанный у пруда с азалиями, свесив крошечный розовый язык и опустив одно веко, я взяла его на руки и понесла. Мои глаза опухли от слез, грудь разрывали рвущиеся наружу всхлипывания.

Честно говоря, я никогда не была особым любителем животных. Но сейчас неожиданно поняла, какое это блаженство зарыться лицом в теплую шерстку четвероногого друга, как успокаивает необходимость выполнять кучу мелких обязанностей ради его блага.

— Миссис Де Витт уехала на каникулы? — спросил стоявший за стойкой Ашок, когда я вошла в вестибюль, низко опустив голову и скрыв глаза за синими пластиковыми солнцезащитными очками.

Сейчас у меня не было сил сказать ему правду, поэтому я отделалась невразумительным «угу».

— Она не давала распоряжений, чтобы ей не доставляли почту. Пожалуй, мне стоит этим заняться. — Он уткнулся в свой гроссбух. — Ты в курсе, когда она возвращается домой?

— Оставь, я потом к тебе спущусь, — бросила я.

Я медленно поднялась по лестнице, Дин Мартин неподвижно сидел у меня на руках, словно из опасения, что если он вдруг пошевелится, то я заставлю его идти своим ходом. Потом я вошла в квартиру.

Там стояла мертвая тишина, пронизанная отсутствием Марго гораздо сильнее, чем тогда, когда она лежала в больнице. Крохотные комочки пыли висели в застывшем теплом воздухе. Через несколько месяцев, подумала я, здесь будет жить кто-то другой, и этот другой обдерет обои 1960-х годов, вынесет мебель из дымчатого стекла. Квартира будет полностью переделана, заново декорирована и станет жильем для каких-нибудь топ-менеджеров или семьи толстосумов с маленькими детьми.