* * *

За плечами тринадцать сов и три бутылки пива.

Особо ядреного русского имперского стаута «Старик Распутин»[118]. Мэдди купила его в специализированном магазинчике рядом с супермаркетом в Хоунсдейле. Она не чувствовала своих губ, зато чувствовала зубы. Свидетельство того, что еще не дошла до ручки, но уверенно двигалась в том направлении.

Что же касается сов, к пятой Мэдди перестала заботиться о том, к какому виду они относятся, а после десятой они и вовсе выходили какими-то придурочными, однако ей все равно нравились. «Мое долбанутое совиное семейство», – думала она. Хранители и охотники.

Мэдди ткнула одну сову ножом, и та закачалась на перилах.

– Ну же, – подбодрила она птицу, – моргни. Захлопай крыльями. Заухай.

Тык, тык, тык.

– Кричи! Лети! Выцарапай мне глаза! Давай, твою мать!

По-прежнему ничего. Все совы оставались мертвыми кусками дерева.

– А, да пошли вы! – рявкнула Мэдди, сметая сов с перил.

И снова у нее возникло ощущение, будто она что-то упускает. Какую-то важную часть. Часть себя.

Что она делает? Что надеется совершить?

Мэдди не покривила душой. Ей очень не хватало Нейта. Да, это у нее были планы внутри планов внутри планов. Однако в такой совершенно гребаной ситуации именно он придумал бы, что делать.

«Тебя охрененно не хватает!»

«И мне тоже, – прозвучал в голове голос ее сына. – Я хочу, чтобы папа был рядом».

Мэдди пожевала губу. Посмотрела на нож. Посмотрела на сов. В памяти всплыло, как она смастерила Эдмунда Уокера Риза, сама того не сознавая, – мерзкий, сумасшедший автомат, оживший, чтобы попытаться ее убить.

Ей очень хотелось, чтобы Нейт был рядом.

И тут мелькнула мысль.

А что, если он может быть рядом?

Что, если она сможет вернуть Нейта сюда?

Мэдди принялась составлять план.

Качнувшись, Нейт уселся и заморгал, стараясь прогнать волну белизны, застилающую взор. Медленно стена света начала рассыпаться в дождь падающих огоньков. Нейт поднялся на ноги, не обращая внимания на жалящие градины, и посмотрел на обугленное пятно на земле, где всего какие-то мгновения назад стоял Карл, когда молния… забрала его? Испепелила? Вот этот черный след – все, что от него осталось?

– Карл! – окликнул Нейт. Он с трудом сглотнул комок в горле, гадая, как быть дальше. Вернуться в дом? Убежать обратно в парк? Мысли у него путались.

И тут волосы на затылке встали дыбом. Затем и на руках. Он ощутил всем телом дрожь – воздух ожил, превратившись в скопище обжигающих муравьев.

А затем словно беззвучный раскат грома: стена воздуха, порыв ветра. Перед ним появился Карл, совершенно неподвижный, уставившийся в пустоту. И тотчас же снова исчез, чтобы появиться полсекунды спустя. Подобно мельтешащему из-за помех изображению. Но теперь прозвучал его прерывающийся голос:

– … эйт… я… мол… ния…

Бросившись к Карлу, Нейт схватил его за руку и потащил прочь. Между ними с громким треском проскочила искра: Нейту показалось, будто ему в палец воткнули кнопку. Но Карл, хоть и трясущийся, остался, не исчез.

И теперь настал черед Нейта сказать:

– Карл, нам нужно уходить. Пошли! Мы должны убраться отсюда ко всем чертям, немедленно!

* * *

К тому времени как они вошли в дом, измученные, с обезумевшими глазами, буря уже закончилась. Погода стала такой же, какой была до того: сырой и теплой. Только воздух наполнился плотными тучами комаров и мошкары.

Пройдя в гостиную, оба они тяжело плюхнулись за обеденный стол. Какое-то время не смотрели друг на друга. И вообще почти ничего не делали. Просто сидели, онемевшие. Оглушенные.

– Спасибо, что пришел на помощь, – наконец нарушил молчание Нейт.

Карл мельком взглянул на него.

– Конечно. Хоть ты и не мой сын, но… – Слова умерли у него во рту.

– Молния, – сказал Нейт. – Я ее уже видел. Она забрала тебя прочь. В какое-то другое место. Это так?

– Я увидел, как умираю.

Нейт помолчал.

– Так.

– Какое-то мгновение мне казалось, будто я умираю. Затем испытал что-то вроде… Как это называется? Ну, будто покинул собственное тело. Стоял в углу своей спальни и смотрел на другого себя, лежащего в кровати. Та моя версия выглядела жутко. Кожа как пергамент. Желтая, словно гной. Я умирал. Может, уже умер. А ты – или другая версия Нейта – был там и…

Нейт слушал Карла, и вдруг его озарило.

– Ты попал в другой мир, – сказал он.

– Что? Как в том старом сериале «Ангел ночи»?

– Не знаю такого. Просто хочу сказать… Карл, ты совершил путешествие. Побывал в моем мире. Ты видел… ты видел меня. И моего отца, тамошнюю версию тебя. – Слова давались Нейту с трудом, но он сделал над собой усилие, продолжая говорить: – Карл, мой отец умер от рака. Я был там, когда это случилось. Я ненавидел его. И пришел туда не за тем, чтобы… дать ему утешение или сказать ласковое слово. Я не ждал исцеления. Просто хотел увидеть, как он умрет. И увидел. Но затем я увидел и… тебя. Стоящего в углу. С пистолетом в левой руке. В тот момент я решил, что вижу призрак моего отца, но… – Он потер глаза тыльной стороной ладони. – Но это был ты. Не призрак. Ты был настоящий.

– Гм. Что-то мне трудновато запихнуть всю эту галиматью в свою голову.

– Как и мне, Карл.

– Сынок, приведи себя в порядок. – Карл похлопал его по плечу. – А я достану виски. Потому что мне нужно выпить стаканчик, а лучше три, и, по-моему, тебе тоже.

* * *

Виски оказалось не ахти – «Ройял краун»; Нейт обратил внимание, что в его мире название обратное, «Краун ройял», но в остальном этикетка и бутылка остались теми же. К тому же его отец тоже пил это пойло.

Через час они оба уже прилично нализались. Не так, чтобы свалиться со стула и выблевать выпитое, но у Нейта уже ничего не болело, и ему казалось, будто он нежится в теплой воде. Карл рассказывал про одного коллегу на заводе пластмасс, где проработал почти всю свою жизнь, про некоего типа по имени Кит. По его словам, этот Кит постоянно играл в лотерею. Каждый день, каждую неделю, билеты мгновенной лотереи, билеты с розыгрышами. «Господь помогает тем, кто помогает себе сам, это есть в Библии, – любил повторять Кит. – Нужно пойти ему навстречу, и тогда столкнетесь на полпути. Если не играть, никогда не выиграешь, Карл, ни за что!»