Билась «Крапива», бился «Кальмар», в перепутанных снастях которого повис обломок фок-мачты, бился «Ковчег»…

Высоко над головой Нэя просвистело ядро, за ним волочился гром пушечного выстрела. О кнехт щелкнула пуля.

– Мистер Нэй, вам лучше спуститься в каюту, – сказал Лидс.

– Это лишнее.

– Хотя бы на шканцы. Вы нужны…

Капитан не договорил – и не требовалось. «Вы нужны для колдовства». Нэй уже сомневался в этом. Магическая сеть пусто протянулась над Рекой. Если Руа и собирался использовать своих колдунов, то не здесь и не сейчас.

Над кормовой надстройкой со звоном шмыгали ядра. Все, кроме Лидса и Нэя, стояли на коленях или растянулись на палубе.

– Спустимся вместе, – сказал Нэй.

Помолчав, капитан кивнул.

На шканцах стояли пригнувшись гренадеры речной пехоты. Их бригадир прижимал к глазу окровавленную холстину. С неба сыпались искры и обломки. Нэй поднял голову и увидел оборванные фалы (мачты и реи целы, хвала Творцу) и мертвецов в натянутой над палубой сетке. Кровь вытекала из разорванных тел матросов, тяжелые капли падали вниз, отклоняясь в подветренную сторону.

Пираты отсекли «Кальмар», укутанный синеватым дымом. Лидс направил «Ковчег» в просвет между черными корпусами. Стремился на помощь «Повелителю рек».

«Ковчег» вздрогнул: вдоль борта вереницей пробежали вспышки и взрывы. Ближайший клановец фыркнул ответным залпом.

Из дыма, клубами налипшего над ватерлинией вражеского корабля, сверкнул огонь. Нэй видел, как ядро приближается, увеличиваясь в размере – из оливки в черный шар. Понял, куда оно летит, и рванулся было к капитану.

Лидс даже не шелохнулся. Ядро угодило ему в подбородок и снесло голову. Тело бескостно швырнуло по палубе, из обрубка шеи хлынула кровь, голова откатилась к брашпилю; мертвые глаза уставились на ручеек крови, который стекал в шпигат.

Старший помощник бросился к обезглавленному телу и секунду спустя уже сидел рядом, глядя на оторванную, разбитую ядром голову, лежавшую поодаль, будто решая, какой части капитана отдать последние почести, потом резко встал – и тут же покачнулся. Пуля впилась ему в грудь. Старший помощник схватил ртом воздух и тяжело осел на палубу.

Нэй стиснул зубы. Обернулся к капитан-лейтенанту, который неловко приблизился, переступая через обрывки снастей. К пепельному лицу цеплялись клочья дыма – серое к серому. Из рассечения над бровью выкатилась пунцовая капля крови и повисла на длинных женских ресницах, офицер сморгнул.

– Мистер Нэй, вы… теперь капитан…

Нэй смотрел на вестника. Недолго – на это не было времени.

– Потери среди офицеров?

– Точно не скажу… Тут такое…

Капитан-лейтенант уронил взгляд под ноги.

«Капитан, теперь капитан», – подумал Нэй, оглядываясь. Он уже играл эту роль на «Каллене», но одно дело крошечный когг с командой из шести человек, а другое – трехпалубный линейный корабль с несколькими сотнями жизней. Небо и река.

Стрелки укрылись за коечными сетками. Речные пехотинцы охраняли люки. Вокруг пушек, согнувшись в три погибели, сновала орудийная прислуга. Начальники и часовые кричали на рекрутов – а может, от страха.

На палубе валялись оторванные ноги и руки. Обрубки тел. Раненые исходили громкими стонами и жалобными криками. Одного, с перетянутой окровавленной рукой, протащили мимо Нэя и спустили в люк – в лазарет. Громко вскрикнув, упал боцман. Обломком ему вспороло ногу от ступни до бедра. Латунная дудка выскочила из петли кафтана и криво покатилась по палубе.

Трупы сбрасывали в Реку.

– Сэр! Потери на первой и второй батареях. Расчеты, несколько пушек… Остальные ведут огонь!

Мелкие щепы носились в воздухе, протыкали людей, вырывали лохмотья мяса. Раненые вопили. Стрелки вскакивали над сетками и спускали курки. Ошпаренно отскакивали пушки. Чугунные шары, большие, как калькуттские кокосы, оставляли в дыму светящиеся разводы. Ядро выдрало кусок фальшборта и проскакало по шкафуту, оставив за собой след из обломков, щепок и крови.

– Держаться, – тихо сказал Нэй, – надо держаться.

Его услышал капитан-лейтенант, который взял на себя роль первого помощника.

– Да, сэр!

– Что с парусами?

Капитан-лейтенант крикнул старшего боцмана.

– К вашим услугам… капитан! – Старший боцман коснулся знака Гармонии на шапке. – Большие пробоины в грот-брамселе и крюйселе, дыра в контр-бизани, две в фор-марселе.

– Такелаж?

– Сорвало штаги грот-мачты, крюйс-брам-стень-стаксель, пару фордунов.

Ядро пронеслось поверху и забрало с собой тяжелый шкив. Нэй глянул на бегущий фал, на его участок, темный от крови, как он вознесся вверх, продернулся через блок и упал вниз. Еще одно ядро прошило коечную сетку, и ливень острых щепок пролился на расчет каронады. Канонир вскрикнул, упал, но через минуту встал и сам поковылял к люку; из иссеченной руки лилась кровь.

Нэй встретился взглядом с бледным как мел молодым лейтенантом, который остался на кормовой надстройке, и отвел глаза. Он не был уверен, что лейтенант понял, на кого смотрит.

Нэй тронул переговорную раковину.

«Спуститься в каюту… поговорить с Литой…»

«Нет. Теперь твое место здесь. На шканцах. На боевом посту».

– «Повелитель рек» еще в строю, – сообщил капитан-лейтенант. – «Гармония» тоже, но может только стрелять.

Нэй кивнул: «Гармония» с адмиралом Крэдоком – теперь груда обломков.

– Адмирал покинул судно.

– Как? – вырвалось у Нэя.

– Ладьи словяков, сэр.

Нэй увидел: шлюпка нырнула под защиту стаи быстроходных ладей. Адмирал бежал с флагмана.

Взгляд Нэя сместился на «Смелого», который сражался с тремя пиратами, двинулся дальше, но там был только дым двух сортов – серый и черный.

– Перебиты штуртросы палубного штурвала!

– Перейти на управление из крюйт-камеры.

– Так точно, сэр!

– Держать курс. Должны проскочить.

– Так точно!

«Ковчег» шел, нацелившись в узкий проход между двумя галерами падальщиков.

На траверзе искалеченный, с перебитыми мачтами и разодранными парусами, «Кальмар» отбивался от двух пиратов. «Как там Гарри?» Мысль улетела как клок дыма.

Ветер посвежел, и «Ковчег» пошел прытче.

Бегущий рядом клановец – тот, что убил Лидса, – дал залп. Длинная полоса дыма протянулась по борту огромной триремы, ее вспорол красный кинжальный огонь. Ядра врубились между орудиями верхней палубы «Ковчега», снесли бортовые щиты, подняли деревянный вихрь. Тяжелый обломок сломал матросу ноги и ударился о грот-мачту. На досках настила остались неподвижные тела, похожие на разделанные туши. Кто-то стонал. Кто-то скреб ногами по мокрой палубе.