"Теперь я знаю твой маленький секрет. И знаю, что буду с ним делать."

— О, ну хорошо-хорошо! — воскликнула Гизела раздраженно. — Может быть, она и нравилась мне раньше, но уж точно не теперь. После такого предательства я могу ее только ненавидеть.

"Почему ты так говоришь?" — Изабель смотрела на нее с изумлением.

— Что ненавижу Берту? Потому что я ее ненавижу.

"Ты ее любишь, а раз так, ты не можешь ее ненавидеть. А вот я могу."

При этом ее лицо изменилось, и Гизеле действительно стало страшно. Ей не было так страшно ни когда она поняла, что их гениальный план развалился, ни когда все эвакуировались из замка, оставив ее заложницей. Даже когда Виктор насмешливо смотрел на нее, перечисляя все прелести ее дальнейшего пребывания среди нечисти или когда она, услышав чудовищную новость, бросилась на Изабель с самодельным колом — у нее все равно оставалась надежда. Страшно стало сейчас, как только глаза вампирши превратились в ледышки.

— Эй, это моя Берта! И никто другой ее ненавидеть не смеет, у меня монопольное право на ненависть! — воскликнула Гизела. — Ну она тебе сделала? Ты ее даже не видела. Я имею в виду оригинал, Эвике просто неудачная подделка.

"Она хотела занять мое место. Но у нее уже не получится! Она никогда не приблизится к Виктору, никогда! Она будет сожалеть о том, что едва не стала его женой."

— Да нужен ей твой Виктор, — обиженно проговорила виконтесса, — забирай себе и делай с ним, что хочешь. Только что-то он на тебя совсем не смотрит.

— Не смей так говорить! — о, снова этот голос. Нет, когда она пыталась кричать, это не имело и десятой доли того эффекта, что ее телепатические выкрутасы. — Ты не знаешь Виктора, он самый лучший! Он ценит меня и, и заботиться, и…

— Сдалась ты ему. Бегаешь за ним, как собачка, никакого чувства самоуважения! Можно подумать, что раз женщина, то и не человек вовсе. Хотя ты и так не человек. Да и до женщины не доросла… Но все равно. В просвещенной Англии женщины себе прав и свобод требуют, а ты сдалась в добровольное рабство и даже не понимаешь, что тебя используют…

Договорить Гизела не успела: костлявая ручка вампирши с неожиданной силой ударила ее по щеке, потом еще раз.

— Замолчи-замолчи-замолчи! Ты ничего не понимаешь… Ты даже не можешь сказать, что любишь эту наглую Берту, просто не признаешь своего чувства, маленькая ты эгоистка. А вот отвечает ли она тебе взаимностью? Думает ли о тебе по утрам, когда не может заснуть? Зовет ли, как это делаешь ты, когда никто не слышит? Ты ведь даже первого встречного сразу снарядила на ее поиски!

— Какой смысл признавать какие-то дурацкие чувства, если Берта никогда мне не ответит? Она бросила меня навсегда, — глухо проговорила Гизела.

— А давай проверим? Ты послала за ней этих остолопов — согласится ли она вернуться, чтобы спасти Гизи от злых вампиров? Мы подождем и узнаем, на что она готова ради тебя пойти. А для чистоты эксперимента сделаем еще кое-что…

Изабель схватила виконтессу за плечи и пригвоздила к стене, преграждая путь к отступлению. Ее клыки начали удлиняться, становясь похожими на острые спицы. Гизела попыталась вырваться, но под пристальным взглядом вампирши не смогла даже пошевелиться.

— Убьешь, да? Давно пора!

"Убью? Это слишком просто. Я подарю тебе вечную жизнь, правда здорово?"

— Что я тебе сделала?

"Ты мне? Ничего. Ты мне даже нравишься. Придумала — ты станешь моей подружкой. Давно хотела завести себе одну-две."

— Зачем ты это делаешь? Опять подчиняешься приказам Виктора? Сама уже и думать разучилась?

"О нет, миленькая, ошибаешься. Это мое личное решение. Я же говорила, что ненавижу Берту Штайнберг, а что может быть ужаснее, если ее любимая не просто умрет, но станет чудовищем? Если Берта такая же глупая, как ее брат, то очень расстроится. Так ей надо! Я же расстроилась, когда узнала, что она собирается отобрать моего Виктора. Поэтому я отберу ее обожаемую Гизелу."

— Хочешь сказать, что она меня любит? Но как… откуда… ты знаешь?..

"Тсс, милая, тихо! Закрой глазки и приготовься умереть."

Сердце девушки учащенно билось и жилка на шее аппетитно пульсировала, так и приглашая к столу. Изабель набросилась на нее, как изголодавшийся хищник, не обращая внимания на ее слабые попытки сопротивляться. Под конец жертва обвисла у нее на руках и у вампирши едва хватило силы воли оторваться от шеи, пока сердце Гизелы еще не перестало биться…

Она облизнула губы и посмотрела на ту, кого ей предстоит обратить. Из нее получится прекрасный вампир — красивый, жестокий и беспощадный. Это будет худшим наказанием для Берты Штайнберг! Особенно если учесть тот факт, что отныне виконтесса фон Лютценземмерн будет в полном подчинении своей создательницы. Всякому приятно иметь рабыню, а уж рабыню с титулом! Легким нажатием ногтя Изабель вскрыла вену на запястье и приложила руку ко рту бесчувственной девушки. Придерживая ей голову, как маленькому ребенку, она с улыбкой смотрела, как кровь втекает ей в рот тоненькой струйкой и та пьет, сначала бессознательно, а потом уже сама делает один глоток, другой… Вампирша быстро убрала руку и встала с пола. Гизела осталась лежать у ее ног, такая нежная и беззащитная, такая прекрасно, чудесно мертвая!

— Спи! — прошептала Изабель. — Я приду к тебе завтра.

* * *

Когда Изабель вернулась в гостиную, компания была уже в сборе. Мужчины облачились в охотничьи костюмы, дамы — в амазонки, черные, зеленые с металлическим блеском или темно-синие, как надкрылья жужелицы. После совместных вылазок одежду приходилось выбрасывать. Даже прачки, обслуживающие преимущественно мясников, разводили руками, самим же вампирам не по чину замачивать наряды в керосине, а потом колотить их валиком. Проще новые купить. Тем не менее, никто не упускал возможности похвастаться роскошным платьем, пусть и одноразовым. На этом темном, лоснящемся фоне костюм Виктора удивлял непринужденностью. На нем была простая белая рубашка и брюки, на плечи он набросил домашний халат. Подчиненные тешили себя надеждой, что Мастер еще успеет переодеться, ибо неприлично появляться перед жертвами в затрапезном виде. Засмеют ведь.

— Голубая кровь, конечно, лакомство редкое, но ты чересчур растянула удовольствие, — заметил Виктор, подзывая подругу поближе. Та сжалась. Будь у нее хвост, он бы виновато подрагивал.

— Я ее обратила, — чуть слышно промямлила Изабель и сама удивилась, что произнесла это вслух. Чего доброго, еще в привычку войдет. Виктор закатил глаза с видом хозяина, чья кухарка, вместо того чтобы отрубить утке голову, насыпала ей пшена.

— Чудесно! Уже предвкушаю, как буду возиться с бумажками, — процедил он, откидываясь в кресле.

Стоит только начать неконтролируемую инициацию, и через пару лет человеческая кровь станет забытым вкусом детства, а миллионы вампиров будут сражаться за каждую крысу. Так что пополнять ряды сообщества имели право только сами Мастера или рядовые вампиры с разрешения Мастера. Нарушившего запрет ожидало суровое наказание — документация. Любой здравомыслящий индивид предпочел бы целый век провисеть вниз головой в серебряных кандалах, чем заполнять анкету, где среди прочих 313 пунктов значилось "Имя инициированного," "Сословная принадлежность," "Дата Инициации," и "Обстоятельства Инициации (500 слов или меньше)." Далее следовало получить характеристику от Мастера и рекомендательные письма от трех друзей, что само по себе представляло проблему, ведь даже у самых миролюбивых вампиров количество друзей редко достигало столь астрономической цифры. Лет через пять нарушителя ожидал строгий выговор на Совете, но перед этим предстояло еще с дюжину раз переделать документы, которые были возвращены из-за пропущенной запятой.