На его высоком, покатом лбу и обвисших щеках проступили капли пота.

— Вы не понимаете! Я не злодей! — заговорил он сбивчиво. — То, в чем вы меня обвиняете… это для их же блага! Это проверенная методика… и вообще, женский организм функционирует иначе! Это все блуждающая матка! Кроме того, объем мозга у женщин меньше чем у мужчин, их стихия — чувства, а не разум, эти методы действуют на них! И я не злодей!

— Не кричите, доктор. А то воздается впечатление, что эмоции перевесили ваш интеллект.

— Я совершенно здоров!

— В таком случае, последовательно опишите мне события той ночи, — попросила она, раскручивая пресс-папье на указательном пальце.

— Зачем вы так мучаете меня? Что вы за женщина, фроляйн Лайд?

— Это имя мне больше не принадлежит. Я Берта Штайнберг.

— Плевать мне на ваше имя! Я хотел сказать, что у женщин развит "орган сострадания," а вы…

— Сумасшедших жалеть нечего, — отчеканила она, — сами виноваты, что позволили себе распуститься.

В молчании они просидели не менее десяти минут. За это время сиделка даже не посмотрела в его сторону, увлеченно отдирая медного дракона от подставки.

— Неужели быть сумасшедшим настолько… одиноко?

— А вы как думали? — обронила Берта, не оборачиваясь.

Доктор поднялся с кресла и встал перед ней.

— Я пересмотрю нашу методику, — твердо произнес он. — И диету, и ледяной душ, — он невольно поежился, представляя как обжигающая струя хлещет его подобно бичу, — Водные процедуры полезны, но пусть у нас будет теплый душ. А еще лучше ванна, с пеной и ароматными солями. Что еще? О, придумал! Мы раздадим пациенткам цветные карандаши и бумагу, пусть рисуют на здоровье. И я лично побеседую с каждой и узнаю, у кого есть какие пожелания.

— Предлагаете quid pro quo, доктор?[47]

— Нет, просто рассказываю о дальнейших планах. Раз уж мне рано или поздно придется испытать эти методы на собственной шкуре.

— Исключено, — сказала она. — Вы не сумасшедший.

— Но такие провалы в памяти…

— Я стерла вам память. Даже не спрашивайте, почему. Это были не те воспоминания, которыми дорожат приличные люди.

Когда на его лице отразилось недоверие, вампирша, вздохнув, сунула в рот лист бумаги и прокомпостировала его клыками.

— Приложите к шее, — сказала она, протягивая листок доктору, — и сравните ваши раны с отпечатками моих зубов.

Доктор только руками развел.

— Ну и ну, кто бы мог подумать, что в моей клинике работает настоящий вампир!

Тут уж Берте настала пора удивляться.

— Как, вы слышали про вампиров?

— Конечно! В молодости я увлекался оккультизмом, даже выписывал "Вестник Британского Ламиеологического Общества," только потом решил, что это собрание свихнувшихся шутов и все их разговоры о немертвых — первостатейный бред. А теперь мне довелось воочию увидеть вампира, — он просиял, как ребенок, застукавший Деда Мороза у елки. — Кстати, у вас нет сестры или подруги? Я бы с радостью нанял ее…

Когда Берта изменилась в лице, он понял, что сморозил глупость и чтобы загладить промашку, поспешно сменил тему разговора:

— Куда вы сейчас, фроляйн Л… Штайнберг? Домой?

— Да. Еду посмотреть, что осталось от моего дома.

— Быть может, мы еще встретимся, — сказал доктор и усмехнулся, — хотя эти слова в устах заведующего психиатрической клиникой звучат малопривлекательно. Но если будете в здешних краях, заходите в гости. Могу я..?

Он протянул ей руку, и Берта невольно подалась назад. События той ночи промелькнули перед глазами.

— Давайте хоть руки пожмем. По-приятельски?

— Как два приятеля?

— Именно так.

Напряженное лицо вампирши смягчилось и она крепко, по-мужски пожала его руку. Уже из окна она увидел, как девушка вышла на крыльцо, постояла на мраморных ступенях, снимая гофрированный чепец, и собиралась бросить его через плечо, как вдруг передумала, аккуратно сложила и сунула в карман. Потом ее силуэт растворился в ночи, как будто ее никогда не существовало.

* * *

Уолтер и Эвике, довольные, огляделись по сторонам. Местность и вправду была подходящей. По дороге из Будапешта они всласть обсудили возможный рацион вампирши, отмели салоны и театры, потому что Берта была недостаточно общительной, чтобы вращаться в свете, и остановили выбор на трущобах. Именно там никто не считает трупы. Время от времени они обращались за советами к соседям, чтобы посмотреть на ситуацию со стороны, так сказать, в перспективе. Под конец путешествия пассажиры в вагоне третьего класса сидели друг у друга на головах, зато лавки возле наших героев пустовали.

Настало время приступить к следующему этапу их плана и расспросить прохожих о местопребывании вампирши. Но здесь дела шли далеко не так гладко. Гуляки осыпали Уолтера руганью, а то и норовили съездить по уху. Те же, кто удостаивал его вниманием, вместо "высокой брюнетки" — так со слов Эвике выглядела Берта — предлагали "пухленькую блондинку, которая обслужит его, так что любо-дорого."

— Все, моя очередь, — потеряла терпение девушка.

— Никуда ты не пойдешь! — возмутился Уолтер, который после вчерашней ночи вообще старался не выпускать ее из виду.

— Не волнуйся, я недалеко. Хочу поболтать вон с теми барышнями.

Она указала на толпу куртизанок, слетевшихся к фонарю, словно стайка видавших виды райских птиц. На них были шелковые наряды всех цветов, от карминно-красного до синего с зелеными переливами, но неизменно мятые, потасканные, обезображенные слоями грязных кружев. Две девицы курили папиросы, одна запудривала синяк, смотрясь в маленькое зеркальце, еще одна крутила в руках зонтик от солнца, совершенно бесполезный ночью, но прихваченный для красоты. Не слушая возражений, Эвике подошла к к девицам, которые приняли ее как родную, и между ними завязалась оживленная беседа.

Пока она налаживала контакты с маргинальной средой, Уолтер топтался неподалеку, стараясь сохранять вид независимый и невозмутимый. Но совсем скоро туман выплюнул три силуэта, которые направились прямиком к нему. В школьные годы такие мерзавцы подкарауливали его на прогулке, избивали и выворачивали карманы, отнимая конфеты, открытки, мраморные шарики — всякую мелочь, которую он таскал с собой еще с рождественских каникул и которая, будучи его единственной связью с родными, приобретала поистине эпический смысл. Неужели невозможно изжить детские страхи? Нет, хватит. Сжав кулаки, Уолтер шагнул бандитам навстречу.

Их вожак, двухметровый верзила, напоминавший скорее гранитную глыбу чем образ божий, пристально посмотрел на Уолтера, но в атаку не кинулся. Двое его клевретов, белобрысый и чернявый, тоже нападать не торопились. Не без удивления юноша отметил, что все трое были увешаны религиозными реликвиями — четками, ладанками с освященной землей, медальонами Св. Христофора, а черноволосый парнишка, желая перещеголять товарищей, повесил на шею ржавую подкову.