Она знала. Прекрасно понимала, что, окажись она сама сайяхасси Дарьеша, например, а не Торриена, сама бы мечтала лишь о том, чтобы изменить хоть что-то.

— И все равно это не повод развязывать войну, — ответила она упрямо. — В таком столкновении погибнет множество людей, не считая мираев, на которых тебе плевать. Но люди? Тебе их тоже не жаль? Что ты вообще собрался делать здесь? Зачем проник на территорию храма? Хотел забрать меня? Так я никуда не пойду. Мечтал убить Торриена? У тебя это тоже не получится. Я тебя разочарую.

Но после этой гневной тирады парень вдруг посмотрел на нее долгим тяжёлым взглядом и ответил совсем не то, что она ожидала. Что-то гораздо более ужасное.

— Ни один человек не умрет сегодня. Только мираи. Все до одного.

— Что? Что ты несешь? — широко распахнула глаза Иллиана, сперва решив, что друг сошел с ума. — Что ты задумал и почему сегодня?

Она шагнула к нему, собираясь схватить его за плечи и встряхнуть. Но вместо этого за плечи ее схватил он. Остановил, заблокировал, сжал, взглянув будто в самую душу горящими, дикими глазами, которых она у него никогда прежде не видела.

Словно перед ней стоял чужой человек. Они не виделись не больше месяца, но теперь она уже не узнавала его.

— Когда еще представился бы настолько удобный момент уничтожить их всех, как не на коронации? — тихо, болезненно тихо спросил Фендор. — Когда им всем не до нас. Когда новый царь так великодушно открыл врата города. А ведь на это мы не могли и рассчитывать, атакуя стены Верхней Шейсары. Думали, что царь откупится от нас деньгами, может быть, кинет какую-нибудь подачку из нового закона для людей. Как кость голодной собаке. А нам открыли город! Конечно же, я не мог не воспользоваться ситуацией. И упросил главарей восстания подписать временный мирный договор. Все для того, чтобы проникнуть сегодня сюда. В храм их дурацкой змеиной богини.

— Что ты несешь? Зачем тебе это? — все сильнее боялась Иллиана. — Что ты задумал?

Слова старого друга звучали горячечным бредом. Но при этом подспудно Иллиана чувствовала, что он не лжет. Он действительно задумал нечто ужасное. Но разве это возможно?

— Знаешь, — с легкой злой ухмылкой проговорил он, странно всматриваясь в ее лицо, скользя взглядом по щекам, губам, затем снова возвращаясь к глазам. — Когда я бежал из замковой тюрьмы, я наткнулся на один побочный тоннель. Совершенно случайно. Я услышал шипение. Такое же, какое издавала та змея, с которой ты говорила. То ли человеческая речь, то ли язык рептилий. Но я все понимал. Там говорили две змеи, и по этим звукам я сумел обнаружить старый, скрытый от глаз проход, ведущий в храм. Змеи тут же уползли, увидев меня. Но было уже поздно, я их заметил. И чуть дальше по коридору я наткнулся на крохотную комнату, стены которой были усеяны рисунками и символами.

— Символами? — еле слышно выдохнула Иллиана.

Рассказ Фендора погрузил ее в какое-то холодное оцепенение.

— Да, — кивнул он. — Их было не так сложно разгадать, поскольку они оказались очень качественно и красиво выложены мозаикой. Словно кто-то специально создал это место, чтобы оно хранило память об одном конкретном событии.

Больше Иллиана не задавала вопросов. Фендор смотрел на нее пристально и не мигая. А затем после паузы, за время которой она так ничего и не сказала, продолжил:

— Там было изображено сожжение мираев.

— Только не говори мне, что ты нашел описание ритуала, с помощью которого это происходило, — охрипшим голосом сказала девушка. — Его детали никому не известны. И мираи не стали бы оставлять на своей территории такое опасное оружие.

Парень покачал головой.

— Тоннель скрытый. Вряд ли о нем знает твой царевич, иначе запечатал бы его так же, как и остальные. Но дело даже не в этом. Там нет описания этого ритуала. Но там был алтарь гессайлахов. Проклятое место.

В этот момент Иллиана вдруг вспомнила странные слова Изумрудки, сказанные ею однажды: “Я вижу на твоём друге печать дыма и ночи… Его не стоит спасать”.

— Ты призвал демонов? — выдохнула девушка, от испуга схватив друга за руку.

Она боялась. Боялась за мираев, за Торриена и теперь еще и за Фендора. Но при этом она верила в то, что древний ритуал сожжения змей повторить невозможно. Это ведь легенда! Сказание времен сильных магов и древних богов, опасных ритуалов и чудес. А верила она в то, что друг наверняка повредил себе, связавшись с вполне реальной существующей темной силой, которая была под запретом для всех разумных людей.

— Призвал.

— Ты с ума сошел?! — ахнула она. — И чем все закончилось? Они явились тебе?

По Нижней Шейсаре ходили легенды, что человек, обладающий магией, способен вызвать черных духов. Нужно было смешать пепел с собственной кровью и пропеть какую-то короткую песню. Что-то вроде того, Иллиана уже не помнила. В детстве большинство детишек так или иначе играли в вызов этих существ. Даже песенку эту все знали и пели в шутку при любом удобном случае. Что-то вроде считалочки. Но ни у кого никогда и ничего не выходило. Предполагалось, что магия в людях давно исчерпалась, да и точный ритуал был неизвестен.

Но что, если это не так? Фендор — потомок жрецов, как и она сама. Что, если в той комнате, что он обнаружил, были детали настоящего ритуала вызова?

— Я тебе не верю, — вдруг проговорила Иллиана, не дождавшись ответа, и сделала шаг назад. — Ты просто пытаешься меня напугать, чтобы я пошла за тобой. Я, естественно, делать этого не буду. Впрочем, если ты хорошо попросишь, я помогу тебе и в этот раз выбраться отсюда незамеченным. И мы раз и навсегда забудем обо всем случившемся. Договорились?

Фендор вдруг глубоко вздохнул. А затем протянул руку и резко схватил ее за запястье.

Иллиана дернулась, но в следующий же миг от его ладони в воздух словно взвился черный дым. Девушка ахнула, замерев от неожиданности, а в следующий миг парень схватил вторую ее руку. Ловким движением он перевязал ее запястья веревкой и подтолкнул к окну.

— Что ты вытворяешь? Я закричу, — зашипела Иллиана. Но Фендор словно не слышал ее.

Горло вновь сдавило спазмом дурного предчувствия. Из головы не выходил этот страшный черный туман рядом с парнем.

— Я не зря прошел весь этот путь, Иллиана, — проговорил он негромко. — Посмотри на улицу. Сколько мираев. Сотни, тысячи. Все явились посмотреть на своего нового царя. Очень удачно. Я отдал свою душу за то, чтобы увидеть, как все они погибнут.

— Что ты сделал? — прошептала девушка.

Фендор не стал повторять. А Иллиана до сих пор не могла поверить, что то ужасное, о чем он говорил, действительно произойдет.

— Неужели ты знаешь, как зажечь черный огонь гессайлахов?.. — обреченно прошептала она.

— Да, демон сказал мне, — спокойно ответил Фендор.

— Но ведь… я слышала, что для этого нужно умереть. Ты хочешь умереть? — не понимая, спрашивала она, все сильнее надеясь, что это лишь страшный сон. Что она вот-вот проснется.