– Ты не только честный, – сказал Гош вкрадчиво, давая понять интонацией, что произносит оскорбление. Белый в ответ послушно напрягся. – Ты еще и умный. Раз ты такой умный, такой глубокий, так хорошо разбираешься в людях… Тогда объясни – что мне делать?

– Исчезни, – коротко посоветовал Белый.

– Но почему? За что?

– Я повторял сто раз. Ты, конечно, не понял. Куда тебе… Игроку. За тобой ходит беда. Ты появляешься и начинаешь играть людьми. А людям от этого плохо. Что ты сказал Косте? Что ты ему наплел, от чего он теперь сам не свой?!

Гош очень натурально виновато потупился.

– Посмотри, что ты сделал с Цыганом, – продолжал ровным голосом обвинять Белый. – Посмотри, как ты Сан Сеича разбередил. Он раньше не был такой несчастный. Кто у тебя на очереди, Гош? Я так понимаю, теперь ты взялся за Большого. Честное слово, лучше бы ты у меня на глазах пионерку изнасиловал. Знаешь, что я с тобой за Большого сделаю? Гош, очнись! Я же тебя убью.

Гош на секунду задержался с ответом и вдруг понял, что ему надоело. Расшатать самоуверенность Белого было бы сейчас не так уж и трудно. Но… В который раз за последние дни Гош почувствовал, как ему противно играть. Одно Белый угадал – Гош мог играть людьми. Умел в прошлой жизни и что-то от своего искусства сохранил. Но вот этот Гош, нынешний, обработанный Сан Сеичем и обласканный добрыми людьми, оказался чересчур совестливым парнем, чтобы продолжать игры.

– Вы долго и с любовью обустраивали свой мир, а потом явился Гош и все испортил… – пробормотал обвиняемый. – Один-единственный человек, такой же несчастный умственный кастрат, как и вы. Гораздо более несчастный, потому что помнит все, кроме того, что ему позарез нужно. Знаешь, Белый… Конечно, я верю, что, если подступлюсь к Большому, ты меня шлепнешь. Верю в твою решимость защитить его. Но веришь ли ты себе? Разве ты не хочешь, чтобы этот ужас кончился?

– Он кончится, если ты уйдешь, – отрезал Белый. – Мы делали все ровно и аккуратно. Потихоньку вспоминали. Без ломки, без дешевых эффектов, которые так любишь ты. И Сан Сеич – наша единственная надежда. А ты его чуть было с ума не свел. И я говорю – хватит! Я хочу, чтобы, когда Сан Сеич проснется, тебя здесь не было. Вряд ли он обрадуется, что ты на свободе, но мне все равно. Ты понимаешь, я тебя выпустил, чтобы иметь лишний ствол. А теперь… Я даже под замок тебя сажать не согласен. Просто убирайся, и все.

– Значит, ты не веришь в то, что Сан Сеич рассказал обо мне? – осторожно спросил Гош.

– Он просто устал. И даже если предположить на минуточку, что ты действительно офицер КГБ… Мне плевать. Я просто хочу, чтобы тебя здесь не было. Все, я так решил. Час на сборы. Забирай мой джип и проваливай. – Белый демонстративно взял со стола пистолет и отправил его за пазуху. – Ключи в замке, бак полный. Двигай хоть в Тулу, хоть в Москву, хоть в графство Линкольн, штат Нью-Мехико. Только не возвращайся. Буду стрелять.

Гош понял: это конец разговора. И почувствовал даже какое-то облегчение. Конечно, очень хотелось остаться, но Гоша до предела раздражал Белый с его диким страхом потерять лидерство. А еще сильнее Белый опасался того, что следующим номером Гош «примется» за его собственное прошлое. «Зря струсил, – подумал Гош не без тайного злорадства. – У тебя прошлого, считай, вообще нет. Одни сплошные глумления и издевательства. Очень надо мне копаться в такой помойке. Да ее вытащи на свет божий – ты же, мужик, просто застрелишься».

– Боюсь, ты напрасно поставил на Сан Сеича, – вздохнул он. – Ему не нужно восстанавливать твою память. Ты ему удобен такой, какой есть. А главное – ты себя нынешнего просто обожаешь… Зачем тебе что-то вспоминать?

Белый даже не выругался. Он в ответ зарычал. Гош сгреб оружие со стола, повернулся к Белому спиной и побрел к дому.

Вдалеке послышалась кавалерийская рысь.

– Вот и Цыган, – бросил через плечо Гош. – Уже не цыган-одиночка, а гордый сын болгарского народа. Хочешь – удостоверься.

– Час времени! – напомнил Белый, стремительно обгоняя Гоша и скрываясь за углом. Гош немедленно повернул обратно. Уселся за стол, уронил на него руки, положил сверху голову и принялся думать, как дальше жить и можно ли вообще это светопреставление называть жизнью.

Дробный цокот копыт приблизился вплотную.

– Э! – заорал кому-то Белый. – А ну, стой! Тпру, зараза!

Гош лениво навострил ухо. Проблемы Белого его вроде бы не касались больше, но на ранчо опять вломился чужак. И не исключено, что жадный до приключений.

Копыта сбились на шаг, потом остановились.

– Спокойно! – крикнул Белый. – Только спокойно!

– Руки за голову! – отчетливо произнес незнакомый голос. – И ты, здоровый, тоже!

– Ёпэрэсэтэ… – пробормотал Гош, доставая пистолет. – А вот и искомая пионерка.

Голос у новоприбывшего был хриплый, но явно женский.

* * *

– Ну-ка ты, белобрысый, – распорядился женской голос. – Кидай сюда пушку. Молодец. Теперь здоровый. Так. Умница. Кто еще в доме?

– Никого, – соврал Белый. – Дура рыжая.

Рыжая дура, видимо, на миг задумалась. Или ловчее прицелилась. Гош, который осторожно подбирался к дальнему углу дома, пока что ее не видел.

– Есть. И пить. Быстро, – потребовал женский голос. – Мне. И коню. Знаешь, чем лошадей кормят, ты, ур-р-род тупой? Давай, шевели задницей. А дружка твоего мордастого я пока тут покараулю. И не вздумай шутить. Продырявлю обоих. Его первого.

Хлопнула дверь. «Сейчас кого-то пристрелят, – подумал Гош, останавливаясь на краю мертвой зоны и переводя дух. – Голову даю на отсечение, Белый схватит автомат. И шарахнет из окна. А то и через дверь, не глядя».

Лошадь на дворе переступила с ноги на ногу. И совсем рядом с Гошем, прямо за углом, послышались едва различимые осторожные человеческие шаги.

– Тихо! – прошептал женский голос. – Малыш, на месте! А ты, здоровый, даже и не думай…

Гош опустил пистолет на уровень живота. Незнакомка была от него буквально в метре. И тактика ее шла вразрез со всем, что Гош успел к сегодняшнему дню узнать о поведении «тупых».

«Господи, ну что за день такой несчастный! – возмутился Гош про себя. – Почему ей попалась именно эта парочка? Разъяренный атаман Белый и не в меру стеснительный Большой? Цыган бы давно уже ляпнул: «Виски с водой мне и моей лошади!» Ну же, Большой, переломи себя, постарайся, сделай что-нибудь нестандартное! Или она «тупая» все-таки? Проклятье, как бы мне ее разглядеть…»

– И как вы тут живете… – шепотом задумалась вслух незнакомка. – Тут же работать надо… Или у вас банда? По окрестностям шарите, уроды, честных людей достаете?

Со всей возможной прытью Гош кинулся вдоль стены дома назад. Заметил через окно Белого, крадущегося по гостиной с автоматом наперевес. Можно было, конечно, царапнуть по оконной раме, но в ответ – Гош не сомневался – прилетела бы пуля. Слишком уж Белый погано выглядел. Гош поспешно нырнул за следующий угол. Вжался в стену и негромко, но отчетливо произнес самое первое, что пришло на ум.