– Мне своя нужна, – тихо произнес Родионов. – Единственная. Тьфу! Валите в отстойник, сейчас подгоню машину. Собаку только не обижайте.

– Ты говоришь так, будто Гош умер, – заметил Цыган. – Оклемается, сам займется своей псиной.

– Он теперь уйдет с вами, – сказал Родионов еще тише.

– Ну… Мы бы хотели тут задержаться ненадолго.

– Но потом он все равно уйдет.

– Если Гошка решит, что это правильно, ты сможешь пойти с нами.

– А-а!.. – Родионов как-то скованно махнул рукой, повернулся и зашагал в город. Цыган побежал к миномету.

Гош, бледный и взъерошенный, сидел в «Лендровере». Олег массировал ему виски, приговаривая: «Ну вот и все, уже все прошло, мы тебя сейчас уложим баиньки, и утром ты будешь как новенький, сейчас приедет твоя машинка…»

«И придет твоя собачка», – едва не ляпнул Цыган, но решил на всякий случай повременить.

Гош повел глазами в его сторону и вздохнул.

– Простите, ребята, – прошептал он. – Понятия не имею, что со мной. Устал. Жутко устал. Как во сне. Туман сплошной. Цыганище, ты покомандуй тут… Обеспечь. Слушай, это опять Москва? Надоела уже Москва, какого черта мы через нее катаемся туда-сюда… Олег, хватит, оставь меня в покое… А где Женя? Мне нужно ей сказать очень важное. Какой я был идиот! И вы меня простите, ребята, если можете. Я не нарочно. Я просто болел. Все теперь будет хорошо. Женя придет, вы передайте ей… Нет, сам скажу. Такое – только сам. Я ведь люблю ее. Поэтому – сам… А собака наша где? Белла? С ней все в порядке? Не давайте ей тут шляться… Слушайте, я посплю немного, ладно? Вот прямо здесь и посплю…

– Спи, братишка, – Цыган мягко улыбнулся. – Но чур, только до утра. Не больше.

– Ага, – кивнул Гош.

Уронил голову на грудь и мгновенно заснул.

На этот раз – только до утра.

Москва, 1998