— А вот мы проверочку сейчас и произведем… — со странной интонацией сказал Шульгин. — Ничего она скорее всего не докажет, но все-таки…

Он раздвинул густую завесу подобия земного плюща, разделяющего «зону отдыха» пополам, повозился там, издал возглас, то ли торжествующий, то ли удивленный, и возвратился, неся за ствол лихаревский «маузер-96». На магазинной коробке глубокая косая борозда, след пули.

— Совсем ничего не доказывает, — откомментировал находку Олег. — Разве что экранизация произведена чрезвычайно близко к тексту. «Настоящего» Валентина мы на Землю отпустили, при нас он пистолет не подбирал, а если тут «другой» появился, он о нем знать не знал…

— Это верно, — согласился я. — Другой бы не знал. Но так у меня в мозгах все перепуталось, что я сейчас сообразить затрудняюсь, о ком вообще мы речь ведем. Отчего не предположить, будто с Валентином та же история случилась, как прежде с Сашкой? С нами вернулся «подменыш», дубль, а исходный так при Дайяне и остался. Помнишь, Лариса говорила, что он стал какой-то не такой? Кураж потерял, всего опасается…

— Очень может быть, — кивнул Шульгин. — Зачем меня и его Дайяна в форте свела, без всякой осмысленной цели, до того, как я со Сталиным Испанией занялся? Меня это вопрос тогда еще мучил. Сошлись втроем, поболтали ни о чем и разбежались. Что-то она для себя важное решала… Искусственную развилку организовывала? Тогда и двойная подмена нормально выглядит. Один Лихарев бежит из тридцать восьмого в ноль шестой, легализуется, второй остается при ней, здесь, на базе. Потом с первым она затевает московскую интригу, второй по-прежнему в резерве. А когда мы их здесь прищучили, она запасного «сдала», он вернулся в Кисловодск, а с первым продолжает…

— Или наоборот, — прекратил я совсем ненужный сейчас ретроанализ. Сказал Олегу: — Ты лучше на электронику посмотри, вдруг она на ходу? Подозреваю, сии экраны могут иметь отношение к внутренним системам слежения…

— Посмотрю…

Шульгин, присев на пуфик, сосредоточенно ковырялся в начинке пистолета. Это уже как болезнь — какой бы огнестрел ни попал в руки, первым делом разобрать-собрать, убедиться в исправности, при необходимости и возможности — починить. А эта вещица по-своему историческая.

— Ничего страшного, — объявил он вскоре. — Рабочий. Только коробку подрихтовать, пружину с подавателем клинит…

Он спрятал пистолет в боковой карман ранца.

Мы сидели, курили, наблюдая, как Олег возится перед длинным пультом управления, что-то бормоча себе под нос. Явно что-то получалось: несколько экранов уже засветилось. На наше счастье, основные принципы совпадали с теми, что Лихарев использовал в самодельном хроногенераторе, да и с полученной от Ирины техникой Левашов научился обращаться в незапамятные времена. Как известно, разнообразием инженерных решений аггры не блистали, прогресс у них (как и у квангов, кстати) не входил в перечень актуальных понятий. Это, пожалуй, только мы, земляне-европейцы, такие неуемные! Не наигрались еще…

— Есть… — удовлетворенно выдохнул Олег, — нашел, похоже!

Но не успели мы к нему подойти, чтобы убедиться, что именно «есть», как голос его изменился.

— Кранты нам приходят, ребята! К бою!

Вскочил, подхватывая карабин, щелкнул предохранителем.

Мы повторили его движение, разворачивая стволы к дверям. Краем глаза на одном из экранов я увидел перспективу коридора и мчащуюся, явно в нашу сторону, дружную толпу монстров. Вооруженных. Числом не менее десятка.

Черт его знает, что случилось! Расслабились мы и ментальную защиту отпустили, или включение компьютеров где-то немедленно зафиксировалось, отозвавшись сигналом тревоги, но факт остается фактом. Недолго пришлось ждать, чтобы реализовать абстрактный душевный порыв.

— Гранаты к бою!

Шульгин автоматически принял командование на себя, имея на то полное право и опыт обороны отеля «Альфонс».

Страха как такового не было, Удолин нас выдернет даже из мертвых тел. За одним исключением — если базу не накроет или уже не накрыло непроницаемым колпаком. Можно попробовать катапультироваться прямо сейчас, да вроде недостойно. Если бы пресловутые гумилевские капитаны и конквистадоры при первой опасности бросали пистолеты и шпаги, обращаясь в бегство…

Мы привыкли руководствоваться несколько другими принципами.

…Когда вокруг свищут пули,

Когда волны ломают борта,

Я учу их, как не бояться,

Не бояться и делать что надо.

…А когда придет их последний час,

Ровный красный туман застелет взоры,

Я научу их сразу припомнить

Всю жестокую, милую жизнь,

Всю родную, странную землю

И, представ перед ликом Бога

С простыми и мудрыми словами,

Ждать спокойно Его суда.

Никому наше геройство не нужно, кроме как лично себе, для самоуважения. А там кто его знает…

Стены и двери для обороны здесь явно не приспособлены. Ударом обычной человеческой ноги вышибить можно.

— Ребята, задержите их немного, а я сейчас, тут где-то запасной выход. На схеме вижу, — крикнул Левашов.

Мы с Сашкой приоткрыли дверь, слегка, на полметра. Нормально. Времени в обрез, но хватит. Кольцо из гранаты долой, и «ноль раз, ноль два» — вдоль пола, как шар в кегельбане, под ноги набегающим монстрам. Следом другую, третью, четвертую. Рывком назад и на пол, под прикрытие силовых щитов.

Рвануло в коридоре мощно, слитно, почти единым залпом. Четыре тяжелых металло-керамических «ФГ-44» (из арсенала 2056 года), с разлетом осколков в поле до двухсот метров, наверняка учинили в тесном коридоре хорошую мясорубку. Да и ударная концентрированная волна, впятеро превышающая по мощности родной тротил, кое-что может. Как любил говаривать дед: «Это вам не у Проньки!»

На всякий случай Шульгин выбросил в дверной просвет пятую. Вдруг кому не хватило.

Ударило еще раз, шальной осколок свистнул над головой, зазвенел металл подвесного потолка. Накинуло тошнотворным запахом, и не только взрывчатки.

— Ребята, сюда! — донесся из глубины зала голос Олега.

— Давай, Андрей, я за тобой. — Сашка, никогда не упускавший лишнего шанса, торопливо пристраивал к двери гранату, установленную на мгновенное натяжное действие. Глядишь, лишнюю минуту выиграем, а то и больше.

Видеокамеры или иного типа датчики в коридоре от взрывов тоже пострадали, но не все. Экран продолжал давать картинку, перекошенную, мутную, но главное он сообщил. Я не бывал на чикагских скотобойнях времен Драйзера, однако общее представление имелось. Стены в крови, лужи крови на полу и горы только что забитых, полуободранных туш. Хорошо, запахи телевизор Дайяны не передавал.

Времени у нас теперь навалом. Видать, у дуггуров под руками оказалось только это «отделение», брошенное в бессмысленно-отчаянную атаку на противника, успевшего доказать свои боевые качества. Закрадывалась мысль, что нет у них между собой никакой связи и о вчерашнем бое перед аэродромом они сведений не получили, а барселонское побоище — вообще из другой оперы.