— Снова измены и заговоры? Говорите, но только кратко. У меня позади долгий, утомительный день.

— Как пожелаете, — сочувственно улыбнулся он. — Есть слух, что архон Тироша предложил условия Лиссу с намерением положить конец их торговой войне. Говорят также, что Мир готов вступить в войну на стороне Тироша, но без Золотых Мечей им вряд ли удастся…

— Мне это безразлично, — перебила его Серсея. Вольные Города постоянно воюют между собой, и незачем Вестеросу разбираться в их распадающихся союзах и свежих интригах. — Нет ли у вас чего-нибудь поважнее?

— Восстание рабов в Астапоре перекинулось, похоже, на Миэрин. Моряки с дюжины кораблей говорят о драконах…

— О гарпиях. В Миэрине чтут гарпий, — вспомнила королева. Миэрин так далек — это где-то на востоке, дальше Валирии. — И что мне за дело до этого бунта? В Вестеросе рабов нет. Это все, что вы имеете сообщить?

— Есть новости из Дорна, которые ваше величество найдет более занимательными. Принц Доран взял под стражу сира Дейемона Сэнда, бастарда, бывшего прежде оруженосцем у Красного Змея.

— Я его помню. — Сир Дейемон был в числе рыцарей, сопровождавших принца Оберина в Королевскую Гавань. — В чем он провинился?

— Требовал освободить дочерей принца Оберина.

— Глупец.

— Наши друзья в Дорне уведомляют нас также о том, что дочь Рыцаря Крапчатого Леса неожиданно заключила помолвку с лордом Эстермонтом. В ту же ночь она уехала в Зеленую Скалу, и говорят, будто их брак уже состоялся.

— Это можно объяснить бастардом у нее в животе, — накручивая на палец локон, предположила Серсея. — Сколько невесте лет?

— Двадцать три, ваше величество, в то время как лорду Эстермонту…

— Добрых семьдесят. — Эстермонты приходились ей сродни через Роберта, чей отец в приступе похоти или безумия взял одну из них в жены. К тому времени, как Серсея вышла за Роберта, его мать давно умерла, но оба ее брата явились на свадьбу и прогостили целых полгода. Позже Роберт решил, что учтивость требует вернуть им визит, и они отправились на скалистый островок Эстермонт близ мыса Гнева. В их поместье, Зеленой Скале, Серсея провела две недели, самые длинные в ее молодой жизни. Джейме в первый же день нарек этот замок Зеленым Дерьмом, и она вскоре переняла у него это название. Целыми днями она наблюдала, как ее августейший супруг охотится, пьет со своими дядюшками и колошматит кузенов во дворе замка.

Имелась там и кузина, вдовушка с грудями как дыни — муж ее и отец умерли в Штормовом Пределе во время осады. «Ее отец был добр ко мне, — сказал Роберт, — а с ней мы играли вместе». Недолго думая, он возобновил эти игры. Стоило жене смежить глаза, как он потихоньку уходил утешать несчастную одинокую женщину. Однажды Серсея попросила Джейме проследить за ним, чтобы увериться в своих подозрениях. Брат вернулся и спросил, хочет ли она, чтобы Роберт умер. «Нет, — ответила молодая жена, — я хочу, чтобы у него рога выросли». Ей хотелось верить, что именно в ту ночь был зачат Джоффри.

— Итак, жена Элдона Эстермонта на пятьдесят лет моложе его, — сказала она Квиберну. — Каким образом это может касаться меня?

— Не знаю, право… но и Дейемон Сэнд, и девица Сантагар были приближенными дочери принца Дорана Арианны — так по крайней мере заявляют дорнийцы. Возможно, в этом нет ничего особенного, но я подумал, что вашему величеству следует знать.

— Что ж, теперь я знаю. — Она начинала терять терпение. — Еще что-нибудь?

— Так, пустяковина. — И Квиберн рассказал ей о кукольном представлении, имеющем последнее время большой успех у городского простонародья. Там рассказывается о том, как зверями правило племя надменных львов. — Со временем, гласит эта крамольная сказка, львы дошли до того, что принялись пожирать своих собственных подданных. Когда благородный олень выступает против них, львы и его съедают, говоря: это наше право, потому что мы самые сильные из зверей.

— Тут и сказке конец? — Серсея нисколько не рассердилась. Эта история, если смотреть на нее в верном свете, могла послужить полезным уроком.

— Нет, ваше величество. В конце вылупившийся из яйца дракон съедает всех львов.

Это меняло дело, превращая кукольников из простых наглецов в изменников.

— Дураки безмозглые. Рисковать головой ради деревянного дракона! — Серсея поразмыслила. — Пошлите на это представление своих шептунов. Если среди зрителей окажутся видные люди, назовите мне их имена.

— Могу я спросить, какая участь их ожидает?

— Для состоятельных — пеня. Половины имущества будет довольно, чтобы научить их уму-разуму и пополнить казну, не разорив этих глупцов окончательно. Бедняков мы лишим одного глаза, чтобы впредь на крамолу не льстились. Кукольники пойдут на плаху.

— Их четверо. Быть может, ваше величество отдаст мне двоих для моих собственных целей? Особенно пригодилась бы женщина…

— Я уже отдала вам Сенеллу, — резко заметила королева.

— Увы, эта бедная девушка совершенно… изнурена.

Серсее не хотелось думать об этом. Сенелла пошла с ней, ни о чем не подозревая, — она думала, что ее взяли прислуживать, и очень удивилась, когда Квиберн надел ей на руку цепь. До сих пор вспоминать тошно. Как холодно там, в подземелье, — даже факелы горят неровно, будто дрожат. И вопли этого существа во мраке…

— Хорошо, берите женщину — даже двух, если нужно. Но сначала я хочу знать имена.

— Как прикажете. — И Квиберн откланялся.

Солнце уже садилось. Доркас приготовила королеве ванну. Серсея, нежась в теплой воде, обдумывала, что скажет гостям за ужином, — и тут к ней ворвался Джейме, не слишком опрятный и пахнущий конским потом. С собой он привел Томмена.

— Сестра, — начал он, приказав Джаселине и Доркас выйти, — король хочет поговорить с тобой.

В комнате стоял пар, волосы у Серсеи намокли.

— В чем дело, Томмен? — обманчиво мягким голосом спросила она.

Мальчик, зная, что ничего доброго это не сулит, оробел.

— Королю нужен на завтра его белый скакун, — сказал Джейме, — для обучения копейному бою.

Серсея села повыше.

— Никакого урока не будет.

— Нет будет, — выпятил губу Томмен. — Я должен учиться каждый день.

— Ты будешь учиться, — пообещала ему мать, — когда у нас появится новый мастер над оружием.

— Не хочу мастера над оружием. Хочу сира Лораса.

— Ты слишком превозносишь этого юношу — видно, что твоя женушка наговорила тебе о нем много лестного, но Осмунд Кеттлблэк как рыцарь втрое сильней его.

— Не тот Осмунд Кеттлблэк, которого знаю я, — засмеялся Джейме.

Серсея охотно удушила бы брата. Пожалуй, надо будет приказать Лорасу, чтобы он дал Осмунду выбить себя из седла. Это снимет с глаз Томмена радужную пелену. Если посолить устрицу, она съежится, если посрамить рыцаря, с ним произойдет то же самое.