В правление Бонифация VIII текстов по медицине и уходу за телом, cura corporis, касающихся всех сфер телесности, которые мы изучили в предшествующих главах, стало больше. Чередование зимних и летних резиденций, ослабевшее при предыдущих понтификах, вновь стало правилом, причем таким строгим, как никогда прежде за все столетие[1016]. Даже крестовый поход против Колонна в августе 1298 года не помешал папе провести лето в любимом Ананьи. Целых семь медиков сменили друг друга вокруг Бонифация VIII за его короткий понтификат[1017]. Это самая высокая цифра за весь XIII век. Его отношение к ним колебалось от злобы до безудержных восхвалений. Ансельмо из Бергамо, возможно, преподававший в Болонье до приезда в курию по приглашению папы, оставил ее неожиданно по причинам, которые источники не раскрывают. Папа пришел в бешенство, устроил преследование и отнял земли, пожалованные ему в районе местечка Медичина[1018].

Новый врач, Арнальдо из Виллановы, вывел камни из почек своего царственного пациента, мучившие его десятилетиями[1019]. Возможно, эта же болезнь вернулась к нему после нападения в Ананьи и привела к мучительной смерти[1020]. Летом 1301 года Бонифаций VIII запер Арнальдо в замке Ла Скуркола в Лацио, велев написать «Кодекс здоровья». Произведение это так понравилось папе, что тот в присутствии нескольких кардиналов воскликнул: «Это величайший ученый мира, а мы об этом не знали!»[1021]. В те же дни, в июле, когда Солнце стояло во Льве, Вилланова выдал папе золотую печать, чтобы защитить его от камней. Кардиналов весьма удивило, что медик выдает подобные снадобья, а папа их принимает и хвастается: «Арнальдо, – говорил он, – выдал мне золотые печати и браслет, который я ношу, он защищает меня от боли в почках и многих других болезней»[1022]. Возможно, веру папы в талисманы следует приписать влиянию астрономии, сильно возросшему в европейской культуре к концу XIII века.

Возможно, что папа спас Петра Абанского от преследования парижских доминиканцев: на его понтификат приходится пребывание этого ученого медика и астролога в Париже[1023]. Очень может быть, что трактат о ядах, посвященный Абанцем некоему папе, предназначался именно Бонифацию VIII: автор говорит там о заказанном ему Бонифацием VIII переводе[1024]. В те же годы крещеный иудей Иоанн Капуанский перевел важный трактат о противоядиях, Liber antidotarius Albumeronis, для архиепископа Браги Мартино ди Оливейра, находившегося тогда в курии[1025]. При дворе Бонифация VIII ядов боялись: никогда доселе источники не говорили о наличии в папской сокровищнице рогов единорога и змеиных языков, использовавшихся для пробы (assazum) еды и питья перед подачей. Этим «магическим ножам» приписывали свойство удалять яд[1026].