Вы думаете, Худенко стал Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской премии? Может быть, его даже выдвинули на Нобелевскую премию по экономике, поскольку столь блестящего результата не добивался ни один академик-экономист, как и ни один бизнесмен-капиталист? Нет, его облыжно обвинили в финансовых злоупотреблениях и отправили в колонию, где он и умер. Врагов у него было множество. Препятствием для широкого внедрения его системы оказались как раз ее преимущества. При ней не нужны нахлебники – начальники, учетчики и контролеры. И далеко не каждого из них приняли бы в звено, где паразитам места нет. А их в каждом совхозе насчитывалось по сотне и более. Да и вышестоящее чиновничество видело в этой системе угрозу своему всевластию. Тут только начни революцию с низшего звена, она пойдет и выше, и когда она разгорится, ее уже не остановить. Вот эти враги и уничтожили самого Худенко, они же погубили его систему.

Отчасти в таком исходе дела был повинен и сам Худенко. Он уловил лишь одну важнейшую оставляющую новой экономической системы: «Все, что ты сэкономил, – твое». Но он не принял во внимание другую: нельзя покушаться на штатное расписание, которое есть признак цивилизованности, залог уверенности работника в завтрашнем дне. Нельзя заниматься самоедством и увольнять коллег только для того, чтобы тебе больше заработать. О том, к чему оно приводит, мы позднее видели на примере Щекинского комбината или «белорусского метода» на железных дорогах. На Белорусской дороге увольняли работников, и сэкономленные средства распределяли между оставшимися. Но львиная доля прибавки доставалась начальству, работникам же за минимальную добавку к зарплате приходилось работать много больше, совмещая свои прежние обязанности с обязанностями уволенных. В итоге – рост напряженности труда с неизбежными отрицательными последствиями для здоровья. Еще тяжелее складывалась судьба увольняемых.

Метод Худенко должен был сочетаться с продуманной политикой по созданию новых рабочих мест или с иными способами разрешения этого противоречия. О том, как этого добиться, речь пойдет дальше.

Наше жилищно-коммунальное хозяйство находится в запустении не потому, что ему отпускается мало средств, а потому, что там процветает паразитизм, – так же, как и в любой другой отрасли экономики. Предоставьте ремонтникам самим определять, сколько им нужно работников и как распорядиться средствами, выделенными на данный объем работ (для начала можно принять объем финансирования прошлого года), – и вы не узнаете наши жэки уже через месяц. Не нравится вам система Худенко – возьмите систему Магомеда Чартаева, в некоторых случаях еще более подходящую. Дело не в отсутствии разработанной системы, а в страхе чиновничества перед такими изменениями, которые лишают паразитов возможности кормиться за чужой счет. А это, как вы понимаете, проблема не одного лишь ЖКХ.

ОБЕСПЕЧЕННОСТЬ, ДУХОВНОСТЬ И СЧАСТЬЕ

Сегодня 70 процентов населения России хотели бы улучшить свои жилищные условия. Скоро эта мечта осуществится, и нормальным жильем будут обеспечены все граждане России. Однако специалисты утверждают, что и после того, как острая жилищная нужда будет устранена, все равно 70 процентов населения по-прежнему будут желать лучшего жилья. Заместитель мэра Москвы, руководитель столичного строительного комплекса Владимир Ресин приводит такой пример: сегодня в Москве на одного жителя приходится 23 квадратных метра жилья, а в Париже – 70. Но москвичи спрашивают, чем же они хуже парижан, и тоже хотят иметь по 70 «квадратов».

А у некоторых желания идут еще дальше. Иные олигархи не довольствовались элитными квартирами в городе и виллами за городом, а покупали себе пентхаузы. Это «жилплощадь» в 250–300 квадратных метров в высотном доме (выше 25-го этажа), занимающая целый этаж, с остеклением от пола до потолка (верх престижа – верхний этаж, чтобы и крыша была стеклянной), с обзором на все 360 градусов. Отсюда открывается вид на всю Москву. К этому помещению ведет отдельный лифт, оно обеспечено независимыми системами электро-и водоснабжения, на крыше есть вертолетная площадка. Надо ли говорить, что внутренняя отделка помещений (для чего приглашается специальный модный архитектор-дизайнер) отличается всевозможной роскошью.

В телевизионной программе «Цена вопроса», созданной специально для сверхбогатых людей, обладательница такого пентхауза Светлана Бикбаева с восторгом рассказывала о своем «семейном гнездышке». Участники передачи сравнивали пентхаузы в Москве и в Нью-Йорке, и утверждали, что в таком жилище человек чувствует себя совсем иначе, чем в привычной всем нам квартире. Там просто не захочешь ходить в джинсах или в халате, а нужно и повседневно быть одетым богато и по моде. Пентхауз – это проявление экспорта Западом своего мировоззрения в Россию, где оно воспринимается прежде всего элитой.

Ясно, что жить в таком сверхэлитном жилье немыслимо без использования чужого труда. Вилла хороша лишь тогда, когда у ее владельца есть слуги. А как иначе? Невозможно представить себе, что Борис Березовский, купивший герцогский замок во Франции, сам обходит с пылесосом все десятки комнат, а его жена протирает там стекла, моет полы и пр.

Очевидно, что стремление к обладанию таким жильем продиктовано не желанием иметь достаточно просторное помещение, а жаждой почувствовать себя избранным, высоко (в прямом и в переносном смысле) стоящим над прочими людьми. Но ведь, например, знаменитому певцу или футболисту, чтобы почувствовать свою особость, вовсе не нужно забираться в пентхауз, их и без этого узнают на улице, смотрят на них как на кумиров. А покупать пентхауз, чтобы почувствовать свою значительность, могут лишь богатые люди, не обладающие другими дарованиями и потому страдающие комплексом неполноценности. К тому же это один из способов потратить получаемые ими шальные деньги, которым они не могут найти более достойного применения.

Вообще можно сформулировать такой закон: когда общество пребывает в состоянии застоя или разложения, вопросы бытового устройства выходят у людей на первый план. Когда же оно вступает в фазу подъема, его передовые люди, хотя и не перестают думать о бытовых проблемах, но они оказываются у них все же на втором плане. Отцветет русская культура лет через пятьдесят (как считают сторонники теории, согласно которой история представляет собой смену эпох национальных культур, в частности, на смену отжившей западноевропейской культуре приходит русская, век которой также отмерен), и русские люди станут больше всего заботиться о зубной пасте, защищающей от кариеса, как и современные европейцы. Тогда и заботы о непрерывном повышении комфортности жизни выйдут у них на первый план. Если же эта теория неверна и русской культуре предстоит долгая жизнь (на многие века), то у наших соотечественников на уме будут совсем другие проблемы. Но об этом позднее.

К САМОМУ ОБРАЗОВАННОМУ ОБЩЕСТВУ В МИРЕ!

Жилищная проблема, конечно, очень важна, но ведь наша задача – не в том, чтобы дать хорошее жилье убогому индивиду (который, кстати говоря, этот дар судьбы и не способен оценить по достоинству). Поэтому важно обеспечить всесторонний подъем уровня образования и культуры нашего народа, о чем мечтали еще Лев Толстой, Достоевский и другие русские гении.