Я отлично помнил эту историю, и уже тогда этот вывод вызвал у меня глубокие сомнения. Но то, что поведал мне дальше маленький информатор, лишь подтвердило мои сомнения. Через несколько дней после того происшествия он поехал с родителями в Тысячеглаз, чтобы продать урожай смородины, и по великой случайности узнал в стоящем на углу одной из улиц человека, убившего старого Гонзаля. И жутко перепугался. Кстати говоря, это и заставило его заговорить. Так вот, тот человек передавал коробочку другому мужчине, важной персоне, которого мальчик знал: Осию, Первому служителю Помпиньяка, отцу Ортона, как вы знаете.

Эта деталь меня заинтересовала. И я спросил Бьорна, как выглядел тот человек, который разговаривал с Осием, и по данному описанию тут же узнал Марпеля, тут сомнений не было никаких. Бьорн описал зеленую татуировку в виде вьющегося плюща у него на шее и ушах, а Марпель был единственным, у кого имелась такая примета. Его на несколько месяцев лишали свободы за кражу со взломом, он пытался ограбить ювелирную мастерскую. Марпель был известен своим жестоким характером и неспособностью вписаться в наше общество.

Я предпринял тайные розыски, но он будто испарился. Кстати говоря, его немногие друзья сообщили об исчезновении Марпеля Первому служителю Помпиньяка, Осию. Но расследование ничего не дало, розыски вскоре прекратили. И, на мой взгляд, довольно рано. Потому что сейчас я убежден, что это Осий забрал у Марпеля Этернитаты, которые тот отобрал у старого Гонзаля.

— Вот это история! — помотала головой Окса. — А что ты знаешь об этих знаменитых жемчужинах долголетия?

— Все, что я знаю, я вычитал в Книге Теней. Этернитаты находят в глубинах Поющего Источника. Эти ярко-розовые жемчужины позволяют тому, кто их проглотит, хранить молодость. Это — один из секретов долгожительства Фей Без-Возраста.

— Да, ради них будут убивать! — заметил Павел.

— Угу, и даже в Эдефии, где живут дольше, чем Во-Вне… Кстати говоря, похоже, именно это и произошло. Гонзаль и Марпель жизнями заплатили за обладание этими сказочными жемчужинами. И в конце этой цепочки стоит Осий.

— А кто говорит Осий, тот говорит Ортон-МакГроу! — провозгласила Окса.

— Когда я увидел его тогда с монгольфьера, то буквально остолбенел, — сказал Леомидо, покачав головой. — Я его отлично узнал, но он выглядел таким молодым, что я глазам своим не поверил. И при этом это не мог быть его сын. Уж слишком многое указывало на то, что речь не идет ни о ком другом, кроме Ортона. Я был потрясен, сильно потрясен…

— Все это весьма тревожно. Не говоря уже о том, что чертовски усложняет ситуацию, — добавил Абакум.

— Ну да, а до этого она была простой… — буркнул Павел.

— Ну, может и усложняет, но признайте, что это все же классно! — энтузиазм Гюса всех несказанно удивил. — Жемчужины долголетия, это же с ума сойти! Как думаете, МакГроу носит их с собой, или припрятал где-то?

— Не гони лошадей, молодой человек! — положила ладонь на его руку Драгомира. — Это всего лишь предположение!

— Но нет же других логических объяснений, это очевидно! — пылко возразил Гюс, отбрасывая со лба длинную челку.

Идея так его вдохновила, что он аж затрясся.

— Да, согласен, объяснение вполне возможное и заманчивое, — прокомментировал Абакум. — Я тоже полагаю, что вероятность того, что у Ортона есть Этернитаты, весьма высока. Точнее, что их у него больше нет… И этим прекрасно объясняется его желание любой ценой вернуться в Эдефию.

Окса изумленно вытаращила на Абакума свои серые глаза.

— Да уж, это чертовски веский повод!

— Угу… — кивнул Абакум. — Впрочем, есть у меня одна теория… — добавил он.

— Еще одна теория? — удивилась Окса.

— Вспомни, что бабушка показала тебе через Оковид, — сказал Абакум. — Осий хотел выйти из Эдефии. Подробностей мы не знаем, Лучезарная Малорана не особо распространялась на эту тему, даже нам с Мерседикой не говорила, хотя мы были ее доверенными лицами. Но в целом нам известно, что Осий собирался использовать свои способности Во-Вне, чтобы добиться власти и господства. То, что могли при желании сделать все мы за пятьдесят семь лет пребывания здесь. Но никто из Беглецов не злоупотреблял этим, кроме одного, который поплатился за это жизнью…

— Вор предметов искусства! — уточнила Окса.

— Верно, — кивнул Абакум. — Но вернемся к нашим баранам. Хотя сначала мне придется совершить небольшой экскурс в прошлое, к тому периоду, когда Лучезарная Малорана решила показать членам Помпиньяка, а потом и всем жителям страны свои снолёты Во-Вне. Такой публичный показ состоялся впервые за всю историю Эдефии, такого до Малораны не делала ни одна Лучезарная. Большинство из них вообще молчали по этому поводу. Или довольствовались устными рассказами о том, что видели во время своих виртуальных путешествий. Но, из предосторожности, тщательно выбирали, о чем рассказывать, и выдавали версию, зачастую весьма далекую от реальности.

— Абакум! — возмутилась Драгомира. — Как ты можешь такое говорить?!

— Дорогая моя Драгомира, мне очень жаль, но мои слова — чистая правда: Лучезарные далеко не всегда были честны перед народом Эдефии насчет своих снолётов. Я вовсе не ставлю им это в вину, поскольку ими, главным образом, двигал инстинкт самосохранения, вынуждая скрывать то, что они видели на самом деле. Поддерживая определенное представление о Во-Вне, им удавалось на протяжении веков держать народ в уверенности, что за пределами Эдефии нас поджидает только опасность.

— Но, Абакум, — перебила Окса, — меня во всем этом кое-что беспокоит… Создается такое впечатление, что, вы, некоторым образом, были… пленниками Эдефии!

— Окса! — Драгомира была явно потрясена заявлением внучки.

Повисло тяжелое молчание. Бабуля Поллок была взволнована, ее ноздри подрагивали от гнева. Абакум посмотрел на ту, которой посвятил всю свою жизнь — свою драгоценную Драгомиру — а потом на ту, что отныне была их Долгожданной, их новой надеждой.

— Окса права, — произнес он с величайшей мягкостью, не сводя глаз с пожилой дамы. — Наш народ всегда знал о том, что Во-Вне существует, но лишь некоторые были убеждены, что от них что-то скрывают. С их точки зрения выйти наружу было вполне возможно. Никто не говорил об этом открыто, но с течением веков эта убежденность только увеличивалась, и людей, чувствующих себя пленниками Эдефии, становилось все больше.

— Не смей так говорить! — на глаза Драгомиры навернулись слезы. — Эдефия достигла идеала! Я никогда не видела более сбалансированной системы, более прекрасной и более гуманной!

— Да, в глазах маленькой девочки, которой ты тогда была, так оно и выглядело, — в глазах Абакума стояла боль. — Конечно, Эдефия никогда не знала диктатур, у нас не было тоталитарных режимов, которые есть Во-Вне. Это был мир гармонии, где жизнь действительно была идиллической для большинства из нас. Но, тем не менее, поколение за поколением нас убеждали, что в других местах все плохо. С течением веков в душах Внутренников поселился страх, основанный на незнании и слухах, гарантировавших Лучезарным тотальную защиту Эдефии, которой они так жаждали.