Чуть что — в дурку.

Скользкие духи северного мира так близки к поверхности, так откровенно не прячутся — что здесь нет другого выхода. Дурки — это стражи на границе неустойчивой питерской реальности. Если не выкроить здесь четкий скучный порядок — русалки, призраки и прочая сущность разнесет напрочь. И народ уйдет в леса предаваться волхованиям и совокупляться духовно нехристианским образом. А кто тогда на Путиловском работать станет?

Коша знала самый верный питерский способ лечения мозгов. Она тут же выжрала полбутылки коньяку. И без совести поехала домой на машине.

(Коша)

Снова она попала в знакомую комнату.

Те же затянутые фольгой окна.

На этот раз разговор был отчетлив.

— Профессор Легион… — представился он Коше.

Сел напротив.

— Так вы призрак? — поинтересовалась Коша, удивляясь своему спокойствию.

— Отнюдь. Я даже очень живой человек. И даже не мутант никакой, как предполагал Ваш друг. Просто мне известны многие вещи, которыми люди пренебрегают. Я очень долго живу, не сказать — сколько лет. Время на этйпланете не бывает одинаковым. Сначала оно было очень медленным и подробным. За паршивый человеческий век успевало поменяться по восемь поколений — но время словно стояло на месте. Люди даже не считали его, полагая, что на ночь они умирают, а утром жизнь начинается с нуля. Потом оно пошло резвее. Но все-таки истинное наслаждение я стал получать только с конца восемнадцатого века. Любопытно наблюдать, как люди меняются на глазах. Дети — словно инопланетные существа для своих родителей. Выживут только те, кто сможет обновлять системные файлы по ходу пьесы. Раньше только избранные на это годились — было сложно находить людей — а теперь, похоже, новая нация формируется. Тайны богов начинают попадать в руки смертных. Посмотрим — как они справятся с этим.

— Зачем Вы убиваете людей?

— Я? — профессор усмехнулся. — Это бредятина, которую насочинял про меня Гоголь. Несчастный шизофреник. Сколько я с ним бился — он кроме ужастиков про мертвецов и чертей ничего не смог вынести из этого. Да. Я вызывал души. Я и сейчас вызываю. Вот Вы, милый ребенок. И почти все Ваши друзья. Только случайные люди среди Вашего круга не знакомы со мной. Правда не все видели меня, но я-то слежу! Подправляю незаметно. Кстати! Вам следует меньше пить. Не то вы допьетесь до чертей, и это будет ваше высшее достижение!

Коша хмыкнула.

— А почему они умирают?

— Потому что халявы, дорогая моя не бывает! Хотите в новую расу — пожалуйте, помучайтесь. И в огне, и в воде, и в пустыне. Удел смертных прост — твердые предметы ограничивают кругозор. Рождаются миллионы — одни бесполезны с самого начала, другие теряют дар, когда вступают во взрослость, у третьих он настолько силен, что они не в состоянии совладать с ним без нашей помощи. Мы все видим. И вот эти-то последние нам и нужны.

Последнее испытание — открытие чисел. Мир не состоит из предметов — они только кажутся — он состоит из ритма и чисел. Да — Нет. Нет- Да. Вот это и есть предел познания и его истина. Создав копьютер, люди замкнули круг. Если раньше об этом знали только посвященные — путем долгих тренировок они научивались видеть и управлять числами. Они интуитивно открыли тайну ряда. Она проста: 123456789. И ноль. Zero — пустота, в которой полнота.

Но только никто не понимает, что это значит. Самые опасные тайны открыто валяются на дороге. Правда они от этого не становятся доступнее. Так вот, создав компьютер, люди подошли к этому с другой стороны — они создали, нечаянно, модель мира. И только после этого поняли — что это такое. Но — одно дело рассуждать об этом теоретически — другое увидеть своими глазами. Вот это и есть двери.

Коша поморщилась, что-то было в словах профессора, но…

— А все-таки! Почему Муся разбилась? Почему? Почему эти марки дурацкие?

— Люди готовы переплатить, чтобы приблизится к истине, — усмехнулся Легион. — Числа. Они завораживают людей!

— Ну хорошо! А что эти цифры обозначают-то?

Легион усмехнулся:

— Да они не обозначают. Они — есть. А все остальное кажется.

— Как это?

— Просто! Когда ты видишь меня на улицах, ты просто видишь девятку. Сейчас ты тоже не видишь единицы. Все это — то, что сейчас — девятка. Девятая производная. Дух.

— А наркотики?

— Это для тупых… Это кувалда, чтобы стряхнуть изображение. Но особо глупые, вроде Черепа, не понимают, что там ничего нет. Да и черт с ними! Жалость — это человеческая глупость. Этот город специально создан для выхода. Структура пространства здесь такова, что его сломы легко выбрасывают людей из предметной картинки. Петр строил его по нашей указке. Здесь целые куски архитектуры, площади, перекрестки существуют только для того, чтобы подойти к дверям.

— А любовь?

— Кому для чего… Кому для дверей, а кому для соплей.

— А то, что я видела в особняке?

— Да… Это гнилой товар. Пусть бесятся… — профессор поморщился.

— А девушка? — тихо спросила Коша. Она запуталась.

— Она хотела стать ведьмой. Она стала ей.

— Стала?

— А кем ты думаешь, можно стать после такого? Обычной черной ведьмой. Их сотни сидит в ваших конторах.

— А зачем это Вам?

Он засмеялся и встал:

— Хорошо, что ты избавилась от флейты. Она мешала мне. Это не тот уровень, куда я хочу тебя вывести. Хотя именно благодаря ей ты — здесь. Помнишь тот почти летний день? Ты познакомилась с начинающим писателем. Вы ходили с флейтой по городу и думали, что играете в игру.

Воспоминание началось с брызг холодной воды. Потом возник силуэт Сфинкса с набережной и неподвижный силуэт человека.

— Почему? — спросила она, не понимая связи.

— Когда-то давно, когда пирамиды еще не были музеями, но страна Кем уже завершала свою историю, я попал в обучение к Посвященным. Ты видела это. Скарабей, который закопал свой шарик у ног годовалого мальчугана. Это был мой сон, а не твой.

— Круто…

Коша встала с кресла. Она была в глубокой растерянности. То решение, которое она приняла накануне никак не соответствовала тому, что она чувствовала сейчас. Она не видела зла.

Какое дело ей до того, что какие-то левые люди занимаются какими-то отстойными экспериментами. В конце концов, всех их объединяет одно. Они хотят в Рай на кривой козе.