А Оден расценил молчание по-своему.

— Тебе не о чем волноваться.

Хотелось бы верить. И я попробую. А тогда я спросила:

— Что случилось в Долине?

Оден рассказал. И ничего не изменилось.

День прошел. Наступил новый. Все тот же дом, сад, яблони. Обед вот… лосось с грибами. И крохотные пирожки. Тишина, которая не кажется тяжелой.

Оден.

— Эйо… — Он дует на шею. — У тебя там паук.

— Врешь.

— Ага… — И ни тени раскаяния. — Вечером у нас гости… думаю, скорее у тебя.

Я замираю.

— Твой брат…

Приедет забрать меня?

Он нашел способ разорвать эту странную связь, протянувшуюся между мной и Оденом?

Тогда я должна радоваться, но радости нет.

Или все наоборот. Брокк уверился, что связь эта неразрывна, и… огорчения тоже нет. Как и страха.

— Мне кажется, что твой брат меня недолюбливает. — Оден водил носом по моей шее, и оттолкнуть бы, но я сыта и умиротворенна. — Хотя признаю, что у него есть… были на то причины. Да и с моим братом познакомишься.

Вот чего мне меньше всего хотелось бы.

Брокк был мрачен.

Значит, ничего хорошего меня не ждало.

— Здесь… где-нибудь можно переговорить? — Мой брат опять спрятал искалеченную руку за спину.

— В саду… сад красивый.

Я покосилась на Одена, который явно начал нервничать, хотя и пытался притвориться равнодушным. Он кивнул и отвернулся, но продолжал следить за мной через зеркало.

В сад не пойдет, гордость не позволит.

— Он тебя не обижает? — Брокк заговорил первым. Он шел по дорожке, чеканя шаг, и гравий похрустывал под жесткой подошвой военных сапог.

— Нет.

— Я рад, что тебе лучше.

— Намного.

— Ты… не сердишься?

— На тебя?

Он другой. Ему к лицу темно-зеленый китель, отделанный серебряным кантом. И наборные плашки на плече что-то да означают.

— Брокк… — Я остановилась. — Ты не представляешь, как я по тебе скучала.

Ему неловко.

Он взрослый и серьезный, а тут я обниматься лезу. Но брат обхватывает меня здоровой рукой, а кожаный чехол металлической нежно касается щеки.

— Я тоже… Эйо, ты еще горячая. Почему?

Вероятно, потому, что я перебралась в отдельную спальню, а Оден не стал возражать.

Мы больше не ссорились.

Мы не помирились.

Мы просто сосуществовали рядом, и я изо всех сил пыталась удержать равновесие. Оден в свою очередь не нарушал его. Но мы оба знали, что надолго нас не хватит.

— У тебя не получилось, да? — Мне неудобно обсуждать Одена с братом.

— Как сказать… — Брокк вздохнул.

А перчатка из тонкой лайки мягкая, нежная, почти как кожа.

— Эйо, я не знаю, как ты отнесешься, но… Король решил, что брак — наилучшее решение вопроса.

Брак?

Это… это получается, что я… я и Оден…

Или Оден и я…

— Эйо, — Брокк заглянул мне в глаза, — отказать королю я не имею возможности.

Это я понимаю прекрасно.

Я просто растерялась. Я… я не хочу замуж! Не так, чтобы по чьему-то распоряжению, исходя из вопросов целесообразности.

— Когда со мной произошло… несчастье… — Он все же снял перчатку и потянул рукав вверх.

— Дай сюда.

Эта рубашка особого кроя, где левый рукав был короче правого, да и манжет лишен. Зато снабжен тремя массивными пуговицами, удобными в захвате.

— Неточность в расчетах, и опытный образец взорвался. — Брокк вытянул руку, позволяя разглядеть ремни креплений и обожженную, скованную многими шрамами кожу. — Мне повезло выжить, но руку отсекло начисто. И кровью не истек чудом. Но хуже всего, что я стал калекой.

— Ты не…

— Нет, Хвостик, помолчи. Я уже не мог защитить род. Дед был слишком стар. Я… да меня любой щенок порвал бы в клочья… ну не любой, но те, кто готов был бросить вызов, давно вышли из щенячьего возраста. Конечно, они ждали, когда я встану на ноги. Такая, знаешь, иллюзия честного боя…

Я гладила шрамы, касаясь и металлических патрубков, пусть и не слышала живого железа.

— Хуже, что уступить место некому. Варт слабее меня и трусоват, предпочитает откупаться. Каст и вовсе драться не умеет…

Имена ничего мне не говорят. Кажется, это двоюродные братья… или троюродные.

— Я рассчитывал на Сурьму, у нас была договоренность о свадьбе. Но они разорвали помолвку по причине моей… недееспособности. — У него дернулся уголок губы. — Решили, что и без свадьбы подомнут. И у них получилось бы.

— Это ведь вторая помолвка?

— Вторая. После нее я как-то… успокоился, что ли. Не везет мне с невестами. Но не в этом дело. Эйо, я не знаю, что стало бы со мной и нашим родом, если бы не защита короля. Я, наша семья, наши земли и сородичи неприкосновенны.

Но взамен король вправе потребовать полного подчинения. Хотя, насколько я понимаю, он и без того вправе требовать полного подчинения от всех и каждого на землях Камня и Железа.

— Это не милосердие. — Брокк опустил руку. — Королю нужны мастера, и я… говорят, что я лучший. Возможно, и так. Это оставляет за мной какую-то свободу. Но в некоторых вопросах перечить… неблагоразумно.

— То есть мне придется выйти замуж?

— Теоретически я могу отказать, но по очень веской причине.

— Например?

Если бы такая причина была, Брокк бы ее использовал.

— Например, неоправданная жестокость, которая может являться симптомом нестабильности.

— Оден не жесток!

— Он не бил тебя? Не унижал? Не оскорблял словами или действием? — Брат спрашивал, внимательно за мной наблюдая. Неужели опасался, что я промолчу? — И последнее: ты можешь сослаться на его душевное нездоровье и потребовать медицинского освидетельствования.

Это даже не унижение, а… не знаю.

Но я так не поступлю с Оденом. И, отведя взгляд, я спросила:

— Этот брак как-то… поможет тебе? И нам…

У меня тоже есть род. Наверное, правильно будет подумать о его интересах тоже. Как Оден тогда объяснял? Помимо желаний есть и ответственность.

— Да. Дом Красного Золота силен, и родство с ними — само по себе защита.

Что ж, если попытаться мыслить здраво, то…

Оден не слишком обрадуется новости, помнится, у него были собственные представления о том, что есть брак и зачем он нужен. И я в светлый образ невесты никак не вписывалась.