Наиболее надежными нам представляются данные о безвозвратных потерях за ноябрь, когда Красная Армия почти не понесла потерь пленными, а линия фронта была стабильна вплоть до 19-го числа, когда советские войска перешли в контрнаступление под Сталинградом. Поэтому можно считать, что потери убитыми учтены в этом месяце полнее, чем в предшествовавшие и последующие, когда быстрое перемещение фронта и штабов затрудняло учет, и что безвозвратные потери в ноябре приходятся почти исключительно на убитых, поскольку советские войска почти не несли потерь пленными. Тогда на 413 тыс. убитых и умерших будет приходиться показатель в 83 процента пораженных в боях, т. е. на 1 процент среднемесячного числа пораженных в боях приходится приблизительно 5 тыс. убитых и умерших от ран. Если же принять за базовые показатели января, февраля, марта или апреля, то там соотношение, после исключения примерного числа пленных, будет еще большим – от 5,1 до 5,5 тыс. погибших на 1 процент от среднемесячного числа пораженных в боях. Декабрьские же показатели явно страдают большим недоучетом безвозвратных потерь из-за быстрого перемещения линии фронта.

Установленное для ноября 1942 года соотношение между числом пораженных в боях и количеством убитых представляется нам близким к среднему за войну в целом. Тогда безвозвратные потери Красной Армии (без пленных, умерших от ран и небоевых потерь) в войне с Германией можно оценить, умножив 5 тыс. человек на 4 656 (4 600 – сумма (в процентах) потерь пораженными в боях за период с июля 1941 года по апрель 1945 года, 17 – потери пораженными в боях за июнь 1941 года, 39 – потери пораженными в боях за май 1945 года, принятые нами за одну треть потерь соответственно июля 1941 года и апреля 1945 года). В результате мы приходим к цифре в 23,28 млн. погибших. Из этого числа следует вычесть 939 700 военнослужащих, числившихся пропавшими без вести, но после освобождения соответствующих территорий вновь призванных в армию. Большинство из них не было в плену, часть бежала из плена. Таким образом, общее число погибших сократится до 22,34 млн. человек. По последней оценке авторов книги «Гриф секретности снят», небоевые потери Красной Армии составили 555,5 тыс. человек, в том числе не менее 157 тыс. человек были расстреляны по приговорам трибуналов. Тогда общие безвозвратные потери советских вооруженных сил (без умерших в плену) можно оценить в 22,9 млн. человек, а вместе с умершими в плену – в 26,9 млн. человек.

И. И. Ивлев, используя картотеки потерь рядового и офицерского состава Министерства обороны, считает, что потери советских вооруженных сил убитыми и погибшими не могли быть меньше 15,5 млн. человек, но они могли составлять и 16,5 млн. и даже 20–21 млн. человек. Последняя цифра получена следующим образом. Общее число извещений военкоматов о погибших и пропавших без вести, попавших в семьи Архангельской области, превышает 150 тыс. По оценке Ивлева, примерно 25 процентов этих извещений не попали в военкоматы. В то же время в военкоматах Российской Федерации насчитывается 12 400 900 извещений, в том числе 61 400 на погибших и пропавших без вести в пограничных войсках и 97 700 – во внутренних войсках НКВД СССР. Таким образом, 12 241 800 извещений поступили из частей НКО и НК ВМФ. Из этого числа, по оценке Ивлева, около 200 тыс. приходится на повторы, на лиц, оставшихся в живых, а также на лиц, служивших в гражданских ведомствах. За их вычетом получится не менее 12 041 800 уникальных извещений. Если пропорция извещений, не попавших в военкоматы, для всей России примерно та же, что была определена для Архангельской области, то общее число уникальных извещений в пределах Российской Федерации можно оценить не менее чем в 15 042 тыс. Чтобы оценить число уникальных извещений, которое должно находиться в остальных бывших союзных республиках, Ивлев предполагает, что доля погибших жителей России среди всех безвозвратных потерь Красной Армии и флота примерно равна доли русских в безвозвратных потерях, приведенной в книгах группы Г. Ф. Кривошеева, – 72 процента. Тогда на остальные республики приходится примерно 5 854 тыс. извещений, а общее их число в пределах СССР можно оценить в 20 905 900 человек. С учетом же потерь пограничных и внутренних войск НКВД общее число уникальных извещений, по мнению Ивлева, превышает 21 млн. человек.

Однако нам представляется некорректным оценивать долю извещений, находящихся за пределами Российской Федерации, основываясь на оценке доли нерусского населения среди безвозвратных потерь. Во-первых, в России живут и жили не только русские. Во-вторых, русские жили не только в РСФСР, но и во всех остальных союзных республиках. В-третьих, у Кривошеева доля русских в числе погибших и умерших военнослужащих оценивается не в 72 процента, а в 66,4 процента, причем она взята не из документа о безвозвратных потерях, а рассчитана на основе данных о национальном составе в списочной численности Красной Армии в 1943–1945 годах. Если добавить сюда оценку потерь народностей, проживавших преимущественно в РСФСР в сегодняшних границах – татар, мордвинов, чувашей, башкир, удмуртов, марийцев, бурят, коми, народностей Дагестана, осетин, кабардинцев, карелов, финнов, балкарцев, чеченцев, ингушей и калмыков – то доля потерь Российской Федерации возрастет еще на 5,274 процента. Не исключено, что Ивлев приплюсовал сюда и половину потерь евреев– 0,822 процента, тогда потери народов РСФСР возрастут до 72,5 процента. Вероятно, округлив это число, Ивлев и получил 72 процентов. Поэтому, на наш взгляд, для оценки числа уникальных извещений за пределами РФ более правильно использовать данные о доли населения РСФСР в населении СССР на 1 января 1941 года. Она составляла 56,2 процента, а за вычетом населения Крыма, переданного в 1954 году Украине, и с добавлением населения Карело-Финской ССР, включенной в 1956 году в состав РСФСР, – 55,8 процента. Тогда общее число уникальных извещений можно оценить в 26,96 млн., а с учетом извещений в пограничных и внутренних войсках – в 27,24 млн., а за вычетом тех, кто остался в эмиграции – 26,99 млн. человек.

Эта цифра практически совпадает с нашей оценкой потерь советских вооруженных сил погибшими и умершими в 26,9 млн. человек.

Как отмечает российский историк Никита П. Соколов, «по свидетельству полковника Федора Сетина, работавшего в середине 1960-х в Центральном архиве Минобороны, первая группа оценила безвозвратные потери Красной Армии в 30 млн. человек, но эти цифры «не были приняты наверху». Н. П. Соколов также отмечает, что Г. Ф. Кривошеевым и его товарищами не учитывается «мобилизация, производившаяся непосредственно частями действующей армии на территории оккупированных немцами областей после их освобождения, так называемое неорганизованное маршевое пополнение. Кривошеев косвенно в этом признается, когда пишет, что «за годы войны из населения было изъято: в России… 22,2 процента трудоспособных граждан…, в Белоруссии – 11,7 процента, в Украине – 12,2 процента». Разумеется, в Белоруссии и на Украине было призвано не менее «трудоспособного населения», чем в целом по России, только здесь меньшая часть призывалась через военкоматы, а большая – напрямую в части».

То, что объем советских безвозвратных потерь был огромен, свидетельствуют те немногие уцелевшие ветераны, кому лично доводилось ходить в атаки. Так, гвардии капитан А. И. Шумилин, бывший командир стрелковой роты вспоминал: «Через дивизию прошли не одна сотня тысяч солдат и тысячи младших офицеров. Из этих тысяч единицы остались в живых». И он же вспоминает один из боев своей 119-й стрелковой дивизии на Калининском фронте в ходе контрнаступления под Москвой: «В ночь на 11 декабря 41 мы вышли под Марьино и легли на исходной перед деревней в снег. Нам сказали, что после двух выстрелов из сорокопятки мы должны встать и пойти на деревню. Уже рассвело. Выстрелов не последовало. Я спросил по телефону, в чем дело, мне велели подождать. Немец выкатил на прямую наводку зенитные батареи и стал расстреливать лежащих в снегу солдат. Все, кто побежал, были разорваны в тот же миг на куски. Снежное поле покрылось кровавыми трупами, кусками мяса, кровью и брызгами кишок. Из 800 человек к вечеру удалось выйти только двоим. Интересно, существует список личного состава на 11 декабря 41? Ведь из штабных это побоище никто не видел. С первым выстрелом зенитки все эти участники смылись кто куда. Они даже не знали, что по солдатам били из зениток».